Тёмный менестрель

Родион (13:43:02 28/04/2007) можно еще добавить, что погибший в ночь на пятницу является гражданином РФ!

Что непонятного? Гадость - поведение Эстонии - это раз, второе - пофигизм на сие. Пофигизм, имхо, хуже. И я очень рада что среди моих контактов 99 процентов одобряют это. За спам посчитали единицы.

Специально для тех кто считает что никто ни фига не делает... Подборка того, что делают. И я рада что этим занимаются люди, которые дороги мне. ·· r0tAti0n ·· (13:47:39 28/04/2007) http://sngnews.ru/articles/22/74325.html http://www.strana.ru/stories/07/04/23/3740/311951.html http://www.dni.ru/news/polit/2007/4/28/105652.html http://www.interfax.ru/r/B/themearchive/317.html?menu=1&id_issue=11723778 http://www.gazeta.ru/news/lenta/2007/04/28/n_1062879.shtml http://www.polit.ru/news/2007/04/28/vzloman.html http://lenta.ru/news/2007/04/28/sorry/ http://www.rusnovosti.ru/news/?/20070428/07/56960 http://www.yoki.ru/news/creatiff/hitech/28-04-2007/41611-0 http://www.newsprom.ru/news/117774941080859.shtml http://www.polit.ru/news/2007/04/28/vzloman.html http://rus.delfi.ee/daily/estonia/article.php?id=15702758 Вот уже готовые что называется личные Цитирую "это не интернет тормозит, это ддос атака" http://www.f1f.ru/Image11.gif ·· r0tAti0n ·· (13:50:25 28/04/2007) reforma.ee riik.ee riigikogu.ee valitsus.ee Так что не надо...

По поводу крика спам, спам. Немало известно мне и действенного спама. А читать эту гадость и видеть - надоело. Даже если хотя бы несколько человек поймут что это - гадость - будет хорошо. Всё...

Предложение ко всем пользователям интернет-пейджеров (ICQ, mail-agent, MSN и др), а также тем, кто имеет блоги (ЖЖ, дайри, LiveInternet и др.) - если вы не одобряете происходящее в Эстонии - разошлите это по списку контактов или поместите в свой блог. Дорогие друзья, происходящее сейчас в Эстонии - противоречит здравому смыслу, отрицает историю, служит прекрасной почвой для произрастания нацизма. Эта страна выбрала своим новым кумиром Гитлера, её путь - путь фашизма. Снос памятника Бронзову солдату, слёты ветеранов СС, националистические настроения в стране, притеснения русскоязычного населения - список можно продолжать. На данный момент в Эстонии задержано более 600 человек, участвующих в митингах против фашистской политики государства и это по самой скромной оценке. Если вы не имеете возможности выйти на митинг что происходит возле эстонского посольства в Москве - в качестве протеста против - разошлите это сообщение по своему контакт-листу или поместите в свой блог. Не потребляйте продуктов эстонского производства, не выбирайте для своего отпуска Эстонию. Мы же верим что в Эстонии и по сей день осталось немало здравомыслящих людей, которые сейчас переживают точно также как и мы. Спасибо за помощь!

Среди тысячи преданий Про тюрьму и про суму, Среди тысячи признаний Место есть и моему: Я скажу о том, кто мил мне, Остальным - доверья грош... Расчерти весь свет на мили, А такого не найдешь. Легок шаг его навстречу, Зелены его глаза. Он прекрасен, словно вечер, Он опасен, как гроза, Он согрел бродяге душу, И зажег своим огнем. Он вода моя и суша, Он мой воздух, он мой дом. Даже зависть и коварство Отступают перед ним, Он не просится на царство, Он обычный пилигрим, Hо среди бродяг и нищих Он - как лилия в пыли. У него душа от неба, Hу а тело от земли. Мой возлюбленный - работник, Он без дела не сидит, Он умело правит лодкой, Он возводит прочный скит, Он стада пасти умеет, Он отлично сеет рожь... Говорят, он был евреем, Hо, похоже, это ложь. Лик его горит на окнах В многоцветьи витражей, За него скрестили копья Сотни преданных мужей, Сотни воинов суровых За него пошли на смерть. Говорят, он бел, как лебедь, Hо он смуглый, точно медь. Мой любимый - словно ветер, Что летает над песком. Он везде раскинул сети, Hо не ведает о том. Hо ему знакома слабость Пред начертанной судьбой... Говорят, он дарит радость, Hо еще он дарит боль. Он сведет с ума поэта, Превращая вина в кровь. Hо безжалостней стилета Разделенная любовь - Горьким соком пьяно сердце, Увернуться не посметь... Я люблю его и в смерти, Hо над ним бессильна смерть. Среди тысячи преданий Про тюрьму и про суму, Среди тысячи признаний Место есть и моему: Я скажу о том, кто мил мне, Остальным - доверья грош... Расчерти весь свет на мили, А такого не найдешь. Лора Бочарова

Hе найти адвоката погибших сердец Под холодной звездой волхвов. Где ты бродишь, рыбак, пока лисы едят твой улов? Hа груди Мироздания ширится алый рубец. Возвращайся назад, если это еще не конец. Только тот, кто несет свое сердце В худую копилку чужих умов, Знает царственный голос желанья "не быть". Приходи подбирать незадачливых учеников, Что не веря, надеялись так, как могли бы любить. А когда ты придешь, у дворцов и трущоб Вострубится всеобщий сход, И поднимут хоругви остатки раздробленных братств. Это будет желанный и самый бескровный поход, Ибо там, где стоял раньше гроб, ныне будет стол яств. Где ты бродишь, рыбак, с сетью, полной сердец, Под холодной звездой волхвов? Этот мир будет твой, потому что тебе все равно. Приходи превращать эту воду в густое вино, Возвращайся назад, если это еще не конец. Лора Бочарова

Я не знаю любви, но я видел, как пламя дрожит на раскрытой руке И закат и восход - это лишь отпечаток ремней на горячем песке Одиночество голых смоковниц, и грозы с дождем - Все будет после, Все будет после, а пока мы идем. Пряный запах полудня как дым сигарет, Тех, кто может отбрасывать тень. Можно знать, но не думать об этом Пока не закончится длящийся день. А суды, и кресты, и расклады - все будет потом, Все будет после, Все будет после, а пока мы идем. Мы идем вдоль уюта и страха, что скрыты в пропорциях кровель и стен Геометрия слова ломает симметрию плоскости рук и колен А сомненья, и смерть, и сутаны над дымным костром - Все будет после, Все будет после, а пока мы идем. Я не знаю любви, но я видел зрачок, Где вода превращается в кровь. Только путнику может ударить в лицо Пьяный ветер с восточных холмов. А распахнутый свод, и Иисус с поседевшим виском - Все будет после, Все будет после, а пока мы идем, А пока мы идем... Лора Бочарова

Не на золоте полей, где трава густа, Не у моря, где на скалах сверкает соль, А у вражеского рва, на краю моста Наконец нашел тебя я, о мой король! Из десятков тысяч лиц, через сотни лет Я узнал тебя, король, сквозь печати бед По сиянию волос, где застыл рассвет, Я узнал - и на уста наложил запрет. Не узнать теперь другим, как ты был убит, Как подвел тебя твой голос, порвав струну, Что за кубок до конца был тобой испит, - Не проведать никому, что ты был в плену. Я и так уже предвижу, как верный скальд Обрисует твою стать и изгиб бровей И, настроив на лады деревянный альт, Понесет тебя, как взятый в бою трофей. Прикрываясь твоим именем по пути, Будет нищий хлеб выпрашивать на ветру, И герольды будут доблесть твою нести И истреплют, словно вражескую хоругвь. Менестрели налетят, как мошка на свет, И такого напоют про любовь и боль, Что не выяснить уже, жил ты или нет, - Не узнать тебя боюсь я, о мой король... Я бы вынес на руках тебя, государь, На простор, где волны пенятся об обрыв, Но сложить тебе курган, погребальный дар, Невозможно, тайны гибели не раскрыв... Так лежи ж, мой король, средь сожженных трав, Возле черного моста, где ты принял бой. Крылья западных ветров отпоют твой прах, Чтобы в смерти ты остался самим собой. Лора Бочарова

Поручик с глазами, дробящими свет, Был без ума от песка, Hа что смеющийся дерзко корнет Подкручивал у виска. А юнкер, хранящий засохший цветок, Хотел быть их правой рукой. И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. Корнет любил заходить в окно И дверь открывать ногой. И все просыпались, чтоб пить вино, И были пьяны ни с чего. И юнкер кричал, что лишился сил И хотел бы уйти на покой, И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. И только поручик, любивший песок, Среди них был слегка чужак. Он тихо садился вдали от склок И кутался в старый пиджак. И смешливый корнет раскрывал карман И сцеживал свой улов. И юнкер порывался писать роман, Лишенный сюжета и слов. Адъютант окурки бросал под дверь, Так как больше курить не мог. Поручик медленно пил портвейн, Мечтая упасть в песок. И корнет стремился познать исток, Hо не мог понять, не сломав. И юнкер мечтал о романе без слов, Лишенном героев и глав. Кончились сутки, поручик уснул И увидел во сне корабль. Корнет был схвачен с поличным в буфете, В котором он что-то украл. А юнкер сбежал, касаясь перил, Туда, где ждали его. И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. Лора Бочарова

Эй плут-менестpель, Лгут твои стpуны, кpасиво, но лгут; Те давние дни Ты не видал, сладкогласый мой плут; Hо я не в обиде, И даже получишь ты даp, Лютню оставь и послушай, Каким был мой госудаpь. Ты пел, что геpоям, подобным ему, Любые кольчуги тесны, Ты пел пpо победу его, пpо войну, А он лишь жаждал весны. Да, в эти года Сизая мгла затмевала свет дня, Псом выла беда, Силясь безумием душу отнять; Скоpби ждали кликуши, Маловеpы - дpуга удаp; Всяк ждал, что будет хуже, Hо не веpил мой госудаpь. Он жеpтвы носил не богам войны, Смешливой фее лесной; Огнями стали поля полны, А он все бpедил весной. Лишь талой воде Было под силу пpоклятие смыть; Да злым языкам Пpоще с мечом, чем снега pастопить; Шепот полз, как удушье, Мол, "он тpус и звонаpь", И впеpвые с оpужьем вышел мой госудаpь. И пеpвый pаз он не pаспpавил плеч, Hе поднял взгляд на листву, И мнилось ему, поднявшему меч, Как будто он пpедал весну. Сколько капель в волне, Столько ему выпадало побед; Кpовь выше колен, Славы по гоpло, да pадости нет; Он ждал поединка, В стpане, где пепел и гаpь; Где Чеpный Вpаг погибнет, Сгинул мой госудаpь. Hо ты, менестpель, не гpусти о нем, Hе так мои песни гpустны; Ты только помни, что не коpолем - Он был геpольдом Весны... Лора Бочарова

Весть моя черна, как страх, Страх фанатика пред верой - Провансальский жезл в руках Черной своры тамплиеров. Гербы могил на снегу... Дай нам Бог Hе опускать забрал При взгляде им в лицо! Еще не пал Монсегюр. В стоне ветра бьет набат. Гарью пахнут зевы бойниц. Пурпур неба не закат - Кровь магистра альбигойцев! Коней пускайте в аллюр, Южный ветер Расправляет Обожженное крыло... Еще не пал Монсегюр. С каждым сложенным костром Крепнет черная корона, Католический содом - Остов дьявольского трона. Я слышу pев амбразур... Время адского проклятья Вступит в силу Лишь тогда, Когда падет Монсегюр. Лора Бочарова

Есть един огонь: это огнь небесный, Есть единый путь, а названий бездна. Слушай флейту сердца, не слушай плоть: Истина одна, и един Господь. Помнишь, как хлеба он умножил верой? Вся моя судьба - это магистерий. Смейся и не верь, хоть предай суду - Я прекрасно знаю, куда иду. Воля и терпенье сплетают невод, Жаркую молитву заброшу в небо, Господа прощение - словно сеть: Либо превращение, либо смерть. Избранных немного в шеренге званых. Плавить золотишко - удел профанов. Из-за них закрыта завесой лжи Та, кому я верил, кому служил. И тогда я взял третью часть дыханья, Имя прошептал - и ослеп для знанья. Пала чернота, обжигая мозг, И свернулась кровь моя, словно воск. Пели бубенцы, дребезжали скрипки, Встали мертвецы у фамильной крипты, Разуму покаяться не успеть: Либо трансмутация, либо смерть. Я разбавил кровь половиной пота, Слезы растворил и вложил в работу, И создал тенктуру - ей равной нет. И вернулось зренье, и вспыхнул свет. Разум мой и горн полыхали вместе, Я отдал им слух - и оглох для лести, Я забыл язык - и остался нем. Обладая всем, нужно стать ничем. Ангелы смеялись, рыдали бесы, Окна растворялись, рвались завесы. В шаге от спасения пела медь: Либо воскресение, либо смерть. Если спросят меня: что за странные жертвы, Не сошел ли с ума я на старости лет? Я отвечу: я просто жду мою королеву, Королеву, одетую в солнечный свет, Королеву с другой стороны сновиденья, Королеву, что мне и жена, и сестра, Королеву, чья плоть - словно сада цветенье, Чьи одежды сияют, как пламя костра. Замолкают уста, исчезают вопросы, Вместо сердца горит золотистая роза, Горьким соком своим, элексиром нетленным Разрывает навеки цепь моих воплощений. Там, где земля и небеса обручены, В белые ризы облаков облачены, Братья мои, друзья по Белому чертогу, Держат в руках ключи от ангельской страны. Пусть ты мне скажешь, что рука моя пуста, Слеп мой рассудок и обманчивы уста - Братья мои, друзья по Белому чертогу, Держат в руках ключи от розы и креста. Лора Бочарова

Ветром февраль стучит во флигель, Мокроволос и белокур. Ходит по свету Уленшпигель, Неисправимый балагур. Неистребимый, словно слякоть, Незаменимый, как слеза, Терпкий, как яблочная мякоть, Правый, как винная лоза. Короток плащ его дорожный, Крепок кулак, шаги легки. Пеплом Фламандрии безбожной Густо покрыты башмаки. Жарко чадят в тавернах свечи, Корчится нищий в колесе. Движется смерть ему навстречу. С перьями горлицы в косе. Пенится пиво, сохнут слезы. Сносит плотину пенный вал. Жгут корабли за дамбой гезы, Крутится мельничный штурвал. Лисьи следы читает егерь, Там, где прошел бунтарь и шут. На корабельных досках Брейгель Запечатлит его маршрут. Катятся по снегу колеса, Чешет кобель холеный бок. Жжет свои опусы Спиноза, Спит в колыбели Сведенборг. Кто задремал в лесу у плеса, У колеса под крики птиц? Трижды крестом сошлись у оси В том колесе двенадцать спиц. Короток сон, как божья милость, На перекрестке всех дорог. Все, что во сне ему приснилось, Выписал красками Ван Гог. И если ночью, по поверью, Слышался легкий скрип шагов - Утром прочтешь в снегу под дверью След остроносых башмаков. Лора Бочарова

Не смотри, что за дверью листопад, И болит под шестым ребром. Наливается золоттом закат, Как густой корабельный ром. Это осени поздней горький хмель Приближает янваскую метель, Что так красит твои виски, Неприкаянный странник. Сколько продано смеха ни за грош, И проклятий слетело с губ. Сколько стоптано кожаных подошв, И расплавлено медных труб! Сохранила ли гордость прежний цвет На полотнищах пировых побед? Не черны ли они, как гнев? Не белы ли они, как правда? Вертится, крутится мельница, Стало быть, все перемелется. Ветер промчится над берегом, Дверь затворится за недругом, Сталь оперения ястреба вспыхнет в закатных лучах... Кровь смешается с порохом в пыли, Закричит капитан: "Отбой!" И потянутся клином журавли Над дорогой прошедших войн. А дорога сквозь мяту и полынь Убегает в безоблачную синь, За которой твой старый дом - Ты оставил его открытым. Отобьют звонари девятый час, Разольется по кружкам эль. К толстой Берте вернется верный Ганс И согреет ее постель. Воротится корабль, что сел на мель, Будут окна распахнуты в апрель, А за окнами - белый дым Зацветающих вишен. Так зачем ты клянешься прошедшим днем И спасаешь пробитый флаг? Сыты до смерти сталью и свинцом, Спят союзник, и друг, и враг. Отгремели повозки в колеях, Горек вкус пораженья на губах, Горьким соком истек октябрь, Научись у него смиренью. Вертится, крутится мельница, Стало быть, все перемелется. Ветер промчится над берегом, Дверь затворится за недругом, Сталь оперения ястреба вспыхнет в закатных лучах... Лора Бочарова

Под дождями плачет желтых лип конвой... Где же ты, удача? Что стряслось с тобой? Вслед каким знаменам Ты летишь в зеленом С непокрытой головой? Желтые страницы, старый переплет. Быстрая куница в клетке не живет. Был бы козырь крести, Был бы кодекс честен, Даже смерть была б не в счет. Так пейте же враги мои: триумф да будет прост! Последний мост Сожжен и возведен не мной. Я вам прощаю этот тост, заздравный тост, И горький дым победы... Звонкие копыта не разбудят стен. В белом санбенито выйдешь в новый день. Грудь разрежет ветер - Что теперь ответит Неизменный твой Монтень? Так пейте же друзья мои: вино - свидетель уз... Мой кубок пуст. Я больше не союзник вам. Случайных клятв тяжелый груз, тяжелый груз Пора оставить в прошлом. Потемневший обод брачного кольца. Отпускает повод всадник без лица. Битвы и обеты, Битые валеты, Слишком хрупкие сердца. Мы выпьем этот кубок двое - я и брат октябрь. Под шум дождя, По седине увядших трав Он мне вернет свой лучший дар, свой лучший дар: Небьющееся сердце. Лора Бочарова

Когда милые друзья закончат пить мою кровь, Когда будущую жизнь начнет считать Господь, Я скажу - возьми обратно человечью плоть, Я хочу быть просто деревом на вольном ветру! Хорошо быть деревом на вольном ветру, Что за жизнь начнется, когда я умру! Если стану я березой белоствольной прямой, Будут девки приходить в сарафанах с каймой, Будут петь да причитать, проклиная мужей, Буду я смотреть на девок и бросать на них клещей. Если стану я сосною на большом лугу, Будут белки кувыркаться подо мною в снегу, Будут слушать пенье птиц, подставляя им лоб, А из белой древесины выйдет праздничный гроб. Хорошо быть деревом на вольном ветру, Что за жизнь начнется, когда я умру! Если вырасту я дубом в три обхвата ствола, Замечательное выйдет покрытье стола, И влюбленный поэт на мне напишет рондель, И двенадцать вольных каменщиков выпьют свой эль. Если вырасту я вязом, будет крепкий вяз, Для супружеской кровати просто в самый раз, Наблюдая жизнь влюбленных от объятий до драк, Буду я желать им счастья и поскрипывать в такт. Хорошо быть деревом на вольном ветру, Что за жизнь начнется, когда я умру! Ну а если стройным тисом окажусь я вдруг, Из ветвей моих точеных выйдет гибкий лук, И прекраснейшая плаха выйдет из ствола, И хорошие оглобли для боков вола. Если вырасту я ясенем с листвой резной, То в тени укрою путника в полдневный зной, Если вырасту я вишней, выйдет трубка из ветвей, Мной затянется бродяга и пойдет веселей. Хорошо быть деревом на вольном ветру, Что за жизнь начнется, когда я умру! Но взойти зеленым кленом - все, чего хочу, В виде скрипки музыкант меня поднимет к плечу, Если вырасту я тополем, листвой звеня, Полтораста тонких кистей выйдет из меня. Хорошо родиться деревом врагам на зло, Жизнь окончить в виде дров и подарить тепло, Жизнь людская бесполезна, мне она не по нутру, Я хочу быть просто деревом на вольном ветру. Хорошо быть деревом на вольном ветру, Что за жизнь начнется, когда я умру! Лора Бочарова

Я вернулся сюда через ворох годин, Сам себе сюзерен, сам себе паладин, С поля битвы лишь я воротился домой, Hе имеешь теперь власти ты надо мной. Я иду вслед за той, что прекраснее дня, Что в траве у дорог обнимала меня. Тем, кто видел ее, нет дороги иной, Я пришел, чтоб сказать - я отныне не твой. Я пришел, чтобы знать, что я буду прощен, Ждет меня Госпожа, с нею я обручен. Слышишь крик воронья в почернелом лесу - То невеста моя заточила косу. Битых птиц на песке росчерк алой крови - То невеста в тоске пишет мне о любви. А шальная стрела у виска пропоет - То невеста меня на свидание ждет, То невеста меня на свидание ждет. Я пришел, чтоб сказать - я не твой с этих пор. Слово чести верни, разорви договор. Поцелуй Госпожи мне отныне нести, Так не стой на пути, нет, не стой на пути! Видишь белых коней средь небесных седин - Много преданных ей, а избранник один. Очарованный ей не укроюсь нигде, Кто ласкал ее след, тот погиб для людей. Ложе страсти не ждет, вот мой меч и броня, Тот, кто знает ее, оправдает меня, Тот, кто знает ее, оправдает меня. Лора Бочарова

Hад обугленным рвом, между ночью и днем переброшены сходни, Если б я был пророк, я сказал бы вам: Будьте свободны! Хуже адовых врат называть свои цепи наградой - В этом страх виноват, но не стоит бояться, не надо! Этот мир состоит из любви между небом и твердью, Этот мир состоит из любви между жизнью и смертью! Пей вино ветров в мареве лугов И слушай сердца зов, пока еще не поздно! Hа зеркальный мираж, в даль, за облачный кряж, все идут пилигримы, Если б я был пророк, я сказал бы вам: Будьте любимы! Это так же легко, как смеяться, и, кто бы ты не был, Жизнь похожа на фарс с эпилогом в безоблачном небе! Этот мир состоит из любви - боль придумали люди, Этот мир состоит из любви - и иначе не будет! Пей вино ветров в мареве лугов И слушай сердца зов, пока еще не поздно! Все отмерено впрок по веленью надежд в круговерти извечной, Если б я был пророк, я сказал бы вам: Будьте беспечны! Hе бывает потерь, не бывает путей без возврата, Hаша жизнь - это дар, а за дар невозможна расплата! Этот мир - словно свадебный пир между небом и твердью, Этот мир - словно свадебный пир между жизнью и смертью! Пей вино ветров в мареве лугов И слушай сердца зов, лишь только сердца зов! Лора Бочарова

Кто красотой, кто знатностью гордится, Много достоинств, множество причин. Шрамы на теле, ссадины на лицах - Главная прелесть доблестных мужчин. Сжато осады тесное кольцо, Шрам рассекает графское лицо. Лезем на стены, ветер стал свежее, Пьяный сержант не держится в седле... Лучше мы здесь свернем друг другу шеи, Чем загибаться в тюрьмах Ришелье! Осада Мааса, меткий арбалет, Шрам рассекает шею и колет. Сыплются сверху винные бутылки - Кто б догадался их внизу поднять! Боже, спаси несчастные затылки, Hам еще рано ангелами стать! А к сдаче Мааса, ох, как долог путь! Шрам рассекает рыцарскую грудь. Вот загремели залпы из орудий, Вот замелькали факелов огни... Если сорвемся - что же с нами будет? Боже всевышний, Францию храни! О, башни Мааса, Фландрии оплот! Шрам рассекает рыцарский живот. Может быть, завтра будем мы убиты, Может быть, завтра - только б не сейчас! К смерти попасть успеешь в фавориты, Hынче же штурмом мы возьмем Маас! Подлейший из шрамов графу нанесен - Знают лишь дамы, где кончался он... Лора Бочарова

Вдоль речных долин, где по пояс травы, По росе полей, по дорожной пыли Я бреду один и пою о любви, Ей одной служа... Подданым ее с каждым годом трудней, Жаркие костры на ветру остыли, Вторит мне в ночи лишь ночной соловей, Да ветви ив шуршат. Hо ходит Ангел мой в саду и садит розы, У них огромные шипы - но как горит бутон! Жестокий мой, наивный мой, - О как крепка та нить, которой нас Господь связал с тобой! Hо однажды мне повстречался старик, Он сказал, что дальше пути не будет, Только ветра вой, только ворона крик Будут петь струной. Вот я и свернул за высокий забор - Побыл дураком, надо жить, как люди. Пусть все то, чему верил я до сих пор, Ходит стороной. А на дороге у ручья рыдал мой Ангел, Он от стыда закрыл ладонями лицо свое, Печальный мой, бессильный мой, - Зачем крепка та нить, которой нас Господь связал с тобой. Кончилась зима, встали травы в лугах, Я увидел тех, что живут, как люди - Бредят о любви, о ночных соловьях В шорохе листвы. "Господи, - сказал я, - что стало со мной? Предал сам себя, кто же верным будет?" Вышиб дверь ногой и ушел за судьбой, К подданным любви... А средь небесных кораблей летит мой ангел, Он щиплет крошки голубям и хитро смотрит вниз, Беспечный мой, бессмертный мой, - Благословенна нить, которой нас Господь связал с тобой. Лора Бочарова

Как знамена на ветру, пыль дорожная вьется... Тяжесть крыльев за спиной, но там всего лишь твой скарб. Тоска по воздуху не может опалиться о Солнце - Забудь про землю, и тогда ты не погибнешь, Икар! Мы все хотели быть не там, где нас родили папа с мамой, Мы все читали эти книги, мы мечтали об одном. Мы так хотели это спеть, но отчего-то вышло матом, Все, как везде, и будь я хоббит, если это - мой дом, долгожданный дом! Что ты делаешь в этом месте? Что ты делаешь в этом месте? Что ты делаешь здесь? Погиб прекрасный боец, погиб легко и глупо, Он трижды падал от ран, он наконец-то мертв и тих, Вот он лежит на песке, река поет позади, А рядом женщины кричат - их угостили трупом. Что он делает в этом месте? Что он делает в этом месте? Что он делает здесь? Кто отвечает здесь за все, кто держит руку на пульте? Кто ткнул нас носом в дилемму - либо мертвый, либо шваль? Светила мудрости - и те ведут подсчет катапультам, Лелеет сердце свой панцирь, поскольку сердцу жаль, бесконечно жаль. Что мы делаем в этом месте? Что мы делаем в этом месте? Что мы делаем здесь? Ну так неси благую весть - но здесь она могильный заступ, Попробуй сделать здесь хоть что-то и не стать дураком! Посмей идти своим путем, если видишь, что приказ туп, Задай всего один вопрос себе, когда в горле ком, всего один вопрос - Что я делаю в этом месте? Что я делаю в этом месте? Что я делаю здесь? Вот все, что я хочу сказать, я дочитал эту повесть, Я не хотел быть идиотом, я хотел по любви, Я выходил на божий свет, неся в руках свою совесть, Чтоб хоть одна пара рук здесь была не в крови! Но если это невозможно - Я выхожу из игры, Я выхожу из игры В этом месте, Я выхожу из игры! Лора Бочарова

Где вас искать, когда раздастся рог, Создатели чужих воспоминаний? Речной песок и пыль больших дорог Покрыли строки жизнеописаний. Помнишь, как наш пенистый кубок наполняли цветы с облетающих яблонь? Помнишь, как мятежное небо превращала гроза в скандинавскую гавань? Как рвались облака легким взмахом крыла нибелунгского шлема? Hо последнего слова нас лишает судья, и судья этот - Время. Катись, моя кибитка, по лезвию ножа, Холщовая накидка, песчаная скрижаль... А ангелы смеются, Разыгрывая в кости мой удел, там, где есть предел скорби. Помнишь, как на пляжном песке мы во время дождя возвели нашу крепость? Помнишь, как на выпавшем снеге мы читали следы, как потерянный эпос? Как умели мы в шелесте мокрой травы слышать роханский топот? Приговор приведен, и в конце его - смерть через жизненный опыт. Мы столько раз бежали в надежде встретить дом, Слова моей скрижали Осыпались песком. Hо будет остановка, И судьбы взвесит белый Гавриил, лишь хватило б сил выжить. Помнишь, как в пыли площадей подымали мы наше вагантское знамя? Помнишь, как в сплетенье ветвей и под куполом звезд мы смотрели на пламя? Как по ветру летел пурпур наших плащей, и как сердце летело? Уведи понятых - время судит не нас - только бренное тело. Катись, моя кибитка, в пыли по ось колес, Полынный вкус напитка, тщета былых угроз. Когда ж великий Логос молчанием накроет этот мир, что ты крикнешь мне взглядом? Пока еще трубит призывно рог, Пока что живы имена и лица, Читайте в колеях больших дорог Скрижалей наших пыльные страницы. Лора Бочарова

Поручик с глазами, дробящими свет, Был без ума от песка, На что смеющийся дерзко корнет Подкручивал у виска. И юнкер, хранящий засохший цветок, Хотел быть их правой рукой. И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. Корнет любил заходить в окно И дверь открывать ногой. И все просыпались, чтоб пить вино, И были пьяны ни с чего. И юнкер кричал, что лишился сил И хотел бы уйти на покой, И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. И только поручик, любивший песок, Среди них был слегка чужак. Он тихо садился вдали от склок И кутался в старый пиджак. И смешливый корнет раскрывал карман И сцеживал свой улов. И юнкер все рвался писать роман, Лишенный сюжета и слов. Адъютант окурки бросал под дверь, Так как больше курить не мог. Поручик медленно пил портвейн, Мечтая упасть в песок. И корнет стремился познать исток, Но не мог понять, не сломав. И юнкер мечтал о романе без строк, Лишенном героев и глав. Кончились сутки, поручик уснул И увидел во сне корабль. Корнет был схвачен с поличным в буфете, В котором он что-то украл. А юнкер сбежал, не касаясь перил, Туда, где ждали его. И лишь адъютант, улыбаясь, курил Сигареты одну за другой. Лора Бочарова

Пронзителен птичий полет... Открылась Щемящая старая рана - бескрылость И вновь уснуть не дает... Так - у калеки много лет Болит нога, которой нет, Так мучит все, что не сбылось, Так пусто все, что удалось, Так - пожилого гусака Вдруг перелетная тоска От перекормленных гусынь Зовет в заоблачную синь, Где вольных птиц крылатый клин Мчит выше льдин, лесов, пустынь, Где красота и простота, Где все земное - мелкота, Где солнце - рядом, под крылом, Где скажешь взглядом обо всем... И он, вовсю загомонив, В загоне мечется, забыв, Что крылья срезаны - беда!- И не срастутся никогда. Куда он рвется? Прямо в суп, В жратву, на зуб... Ах, как он глуп! За двадцать пять... Пора понять, Что рождены мы - не летать, Что надо под ноги глядеть, Чтоб носом в грязь не полететь... Все так. Но как же нужно мне, Вдохнув простора по весне, На миг - уж коль не навсегда - Но только б вырваться туда, Где свет костра нужнее сна, Где в такт душе звучит струна, Где красота и простота, Где все земное - суета, Где рядом друг, к плечу плечом, Где скажешь взглядом обо всем... Где сил и смелости набрать Земные путы разорвать?! И - позабудь обратный путь - - с обрыва - ну!- Ввысь! Или - вниз?!- Чтоб только крылья распахнуть Хоть раз. А вдруг они Срослись?! Сказочник