Вишня

[Тёмный менестрель]

Если никто особо не будет возражать - можно несколько своих старых креативов на свой страх и риск выложу, а??

Ну и пока никто не сказал НЕТ, вот...

Вишня

Вишня! О, да это то, о чем я давно хотела рассказать вам. Именно я, именно теперь, когда я ем кроваво-красные вишни, одну за одной. А может, стыдливо краснеющие. Вишня! Я мечтала о ней всю долгую зиму, кто не следил за мной – знайте, это было так, я жила в зиме, с зимним сердцем и ледяными и руками и мечтала о спелой весенней вишне.

И вот она передо мной, я чувствую её запах, её терпкость, я чувствую её кончиками пальцев, губами, языком, зубами, собственно, само моё сознание и думает то сейчас вишнёво.

 

А остальное... остальное пустяки, пятнадцать минут назад я убила своего мужа, убила, растерзала, его кровь была нисколько не похожа на вишнёвый сок, хотя на вкус тоже немного терпкая, но, о боже, какой же это пустяк по сравнению с вишней! Воистину, благословенна будет Деметра, мать-земля Гея и Дионис, что подарили нимфе Лире вишневое вино! Виктор с некоторых пор стал полным воплощением смерти, а вот вишня, словно в укор ему, стала олицетворением жизни.

 

Вкус вишни свёл с ума не одну меня, вишня повсюду, она рассыпана по полу, она лежит грудами на нашей постели, на пустой кухне кто-то из сатиров явно готовит вишнёвый пирог. Я надеюсь, что у него это получится. Я надеюсь, что корочка у пирога будет румяной и хрустящей. Вишня! Я смеюсь в унисон Гипносу, что со смехом летает над моей головой, тщетно пытаясь окунуть меня в сон. Не выйдет, глупый маленький мальчик, нет, я долго ещё не усну – ещё бы, я должна ещё попробовать его пирог. И будь я проклята, если наш вечер превратится в Витины поминки!

 

Нет, день однозначно начинался под знаком вишни – а как ещё может начинаться воскресенье у двух молодых и любящих друг друга людей? Я поцеловала его в щеку и сказала, что приготовлю пирог с вишней и буду его ждать. Он уходил... опять уходил на очередное совещание по поводу и без, мне не хватало его по будням, а теперь к этому добавились ещё и выходные. Но я собиралась ждать его весь день, смотреть телевизор и готовить пирог. Я думала, что вечером мы съедим его вместе. И проклянет меня Зевс сотоварищи, в который раз, если я собиралась убивать его! Я не раскаиваюсь, нет, это просто очередной предначертанный мне шаг, я уверена в этом. Я даже ничего изменить не пыталась.

 

Мы поженились, когда я ушла из дому, мне было семнадцать, Виктор был взрослый и понимающий, он говорил, что всё будет хорошо и я вырасту наконец то, и мы были счастливы, по крайней мере мне так казалось, по крайней мере я отдавала себе отчет в том, что я ощущаю себя полной чего-то непонятного, что я окрестила счастьем и успокоилась на несколько лет – это было моё, пусть и незаслуженное столь короткой жизнью, счастье.

 

Сегодня я поехала на работу к Виктору и убила его.

 

Я научилась ему готовить завтрак, который ему нравился и одеваться так, чтобы ему нравиться. Мне очень хотелось вернуть то, что я потеряла, как только мы начали жить вместе, мне хотелось вернуть ласковые слова, хотелось вернуть цветы и поздравления с каждым месяцем нашего знакомства. Иногда получалось. Иногда нет. Однажды я сама подарила ему пять белых лилий, совсем белых. Лилии из сада Цирцеи. Похоже, я здорово рассмешила его. Ну и разозлила, конечно.

 

Я зарезала его кухонным ножом. Тем самым, что резала рыбу на день рождения его матери. Когда я вспомнила о том, что не положила в неё кориандр, я ударила Виктора в двадцать четвертый раз. После этого он перестал быть Виктором – это был просто черный ворох непонятно чего в кресле моего мужа. Чуть не добавила любимого.

 

Мне кажется, что сатир забыл о дрожжах. Если это так – то вот это и правда не пустяк - королевский пирог обязан быть идеальным. Но если это уже свершившийся шаг – то я умываю руки – что сделано, то сделано.

 

Мне не нравилось то, как я живу, один или два раза я начинала понимать, что я ненавижу Витю, я отдавала себе отчет в безотчетной, тупой ненависти – о, то ли Гипнос тому виной, то ли классическая музыка – но слова необратимо сорвались с моих губ и раскатились эхом по нашей или уже моей – это уже как постановит суд, квартире. Мне было страшно – но отчего? Я не понимаю! Я боялась саму себя, тогда я боялась засыпать с ним в одной постели, хотя он клялся, что и пальцем ко мне не прикоснется, так и было, но я была всё равно напугана! А вот теперь он мертв лежит с ножом, торчащим, как скала, из груди в собственном кабинете, где убивал меня же! Я была действительно одинока! О, нет, я не могу найти слов, я не знаю, что я буду говорить тем, кто будет решать, как сложится моя жизнь в дальнейшем, ведь они найдут меня, проклянет меня Зевс и Афина, если не найдут, пожалуй, я даже хочу, чтобы они меня нашли, ведь тогда явно появится кто-то, кому моя жизнь будет не так безразлична как Виктору, кого я смогу полюбить как его! О, нет, я не хотела его убивать, он убил меня раньше! А раньше... Поначалу помогало, когда я говорила, что я больна, что у меня болит голова, что мне просто нездоровится, он становился тем, кем был, когда мы только-только познакомились, он находил в себе ещё каплю романтизма, в конце концов он приходил раньше, но потом, потом я настолько от него отвыкла, что само его появление стало тяготить меня и я убила его! Я убила человека, а в моем сердце, наравне с ненавистью к нему до сих пор живет любовь, любовь, слышите! Я кричу это уже опустевшим или ещё пустым стенам, из которых ушла уже и душа его. Я заперла квартиру на ключ и полила цветы, будто и сама себя заживо похоронила с ним, я искренне верю, что когда-нибудь мы с ним встретимся, и он простит меня... Я же ещё просто маленькая глупая девочка – хочется мне, как раньше, крикнуть ему... Крикнуть ему в лицо, а потом засмеяться или заплакать в зависимости от его реакции.

 

Я хочу сказать... Я хотела сказать, нет, нет! Я убила его, чтобы привлечь его внимание ко мне, я убила его, я сделала то, я убила его, ненавидя всем сердцем... И что теперь? Я не убила любовь в своем сердце, я лишь заставила её пылать ещё ярче, жечь меня, сжигать меня...

 

Зачем? Нет ответа мне и нет прощения, даже Гипнос и Геба отвернулись от меня, капает вишневое вино из кувшина...

 

Вишня! Вот и всё, что осталось у меня от моей жизни, от моей семейной жизни – лишь вишня, которая лежит сейчас на полу, её так много, что она покрывает мои ноги почти до щиколоток. Я чувствую её уже всем телом... Её будто становится больше и больше, она как вода на тонущем корабле прибывает с каждой минутой, я тону в вишне, я умираю медленной вишневой смертью... Ну что, я это заслужила, это мой перста судьбы и я должна, я обязана принять его достойно!

 

Я умираю вместе с умершим уже мужем... И, похоже, это прекрасно, честно. Я хочу умереть. Я просто отупела после того, что я сделал, я отобрала жизнь, я украла жизнь у бесконечно любимого мною человека, я убила его, уничтожила, жизни лишила, и как! Он кричал, по-моему, он даже плакал и пытался защищаться, но, когда он работал, я ходила на курсы самообороны, я делала успехи и побеждала... И не таких с ног сбивать удавалось. Я хотела убить его быстро, но потом, потом я убивала уже себя, я вонзала и вонзала нож в него, уже мертвого, мне казалось, что с каждым ударом я разворачиваю назад временную машину и становлюсь всё ближе и ближе к тому времени когда...

 

«Я принес тебе цветы – всего лишь цветы» – сказал он и мы познакомились, всё было красиво, или некрасиво, но справедливо и правильно – всё справедливо – красивая женщина, красивый мужчина, оба молоды и совместная жизнь, всё по правилам, прописанным не нами, и что не нами и меняться будут – я привыкла к его распорядку дня, он к моему, я привыкла к нему, он ко мне, первое время было непросто! Но мы выдержали, поначалу ссорились по пустякам – каждый узнал о другом массу откровенных нелепостей, порой бесивших непонятно из-за чего, мы привыкли к друг другу и полюбили друг друга какой то новой спокойной любовью, не мешая нашему покою яркими всплесками и вспышками... Я скучаю по этим моментам... из прошлого... Мне их не хватает, не хватает того безумства, которому мы оба были подвержены тогда, давно, очень давно!

 

Но я помнила всё, когда убивала его сегодня. Может и не сегодня, и даже не пятнадцать минут назад, как мне казалось вначале, может я дома слишком давно... Но я помню и помнила всё.

 

Первое время было тоскливо без обжигающей, почти боль причиняющей любви, которую я испытывала от одного взгляда на него, но я привыкла, я полностью привыкла к тому, что он больше ничего не говорит, я привыкла также верить, что он просто не считает нужным говорить это, но он чувствует любовь в своём сердце, как я... Иногда я в это полностью верила. Иногда не совсем, но если уже ни во что не верить – зачем тогда жить?

 

Теперь я живу только ради вишни. Прошла зима, вот-вот придет лето, а, может, уже пришло, но теперь я гоняюсь за весной, когда вновь увижу, как оживает моя вишня, я подчинила её себе, взяла в плен. Она моя, моя – твержу я себе, забившись в угол комнаты... Она моя – также, как когда то давно я была, я принадлежала, всем сердцем, всем телом и душой Виктору. А он... он принадлежал мне, когда я убивала его, когда я насильно забрала себе его жизнь. И изменила свою. Одним махом перерубила все канаты. И что дальше? Я не представляю себе. Много раз я задавала себе тот же вопрос, этот же вопрос... Мы познакомились – и что дальше? - он сказал, что любит – и что дальше? - мы стали жить вместе - и что дальше? - мы поженились – и что дальше? А потом...

 

Ещё один пустяк, совсем незаметный и в то же время громадный как мир, я заставляю себя знать, твердо знать, что это ложь.

 

Потом у нас родилась дочь.

 

Но это неправда!

 

Сейчас ей семь лет!

Лжешь!

 

Утром я сама покрасила её маленькие ноготки в розовый цвет, нет! Нет у тебя никакой дочери!

 

Настя сейчас у Павлика. Вчера мы сами с ней выбирали ему подарок, нет, нет, нет!

 

Я плачу и пытаюсь вжаться в стену до такой степени, что кости хрустят, но вот это уже и правда такой пустяк! Я лгу себе, что у меня нет дочери, я лгу себе, что у меня никогда не было мужа, я лгала себе, когда пришла в Витин офис с ножом в маленькой синей папке, я лгала себе, тогда, когда...

 

А впрочем, я лгу сейчас. Я не помню, что именно я думала, когда убивала его, я помню только, что Настю привезут в восьми часам, я помню, что утром говорила Сергею - может мне самой заехать за ней?

 

Сергей сказал, что не стоит.

 

Я согласилась.

 

Я сказала да.

 

Как тогда, перед женщиной, что произносила в сотый раз, в тысячный – «дорогие Виктор и Елена!» - с улыбкой, болезненно натянутой... Согласен ли? Согласна ли? Я помню, что мне отчаянно и как то судорожно хотелось пошутить, на вопрос – согласна ли я – сказать – а что, у меня есть какой то выбор?! Мне было немного страшновато, всё случилось так быстро, слишком быстро, потом мы поехали на стрелку Васильевского, до этого у Медного Всадника, и всё так быстро, день мчался слишком стремительно, и я не успевала отмечать события в воздухе, я не понимала, что дальше. Вернее, это был единственный вопрос, что я задавала себе – и что дальше?!

 

Я была искренне уверена раньше, что потом будет что-то неописуемо сказочное, но как оказалось ничего не изменилось, вот только слова и ласки стали ещё более скупыми, а потом исчезли вообще, не сразу, иначе бы я взбунтовалась, а постепенно окуная меня как в сон в новую жизнь.

 

Я научилась даже поливать цветы без напоминания. Мы завели ирландского сеттера. Я назвала его Коржак. До сих пор не могу вспомнить, откуда выплыло это имя, но мы назвали его именно Коржак. Коржак...

 

Я помню смех... я помню, как мой муж смеялся, как поначалу я чувствовала себя самой значимой, самой счастливой, когда понимала, что это я и никто другой заставил смеяться Виктора.

 

А сегодня утром я убила его.

 

Не спрашивай меня, моя голова зачем. Моя голова такая тяжелая, такое горе в ней тупое и бессмысленное, что, кажется, сейчас она упадет с моих плеч сама, без топора и даже без гильотины. Я убила моего мужа без причин... и в то же время причины были... много, много...

 

Сегодня я осталась одна, я привыкла к этому слишком давно, но я осталась одна и поняла, что я изменяю Вите, уже восемь лет я изменяю ему, не понимая этого, не отдавая себе в этом отчет! Я живу с Виктором уже восемь лет, и только сегодня я всецело поняла, приняла то, что я живу с чужаком... что смотрит как он, но по-своему, что видит то, что он, но что-то своё, что одевается и думает как Витя... Но это не он! И пусть проклянут меня Боги, что это может быть он...

 

Я убила сегодня чужака. И я начинаю догадываться, что я поступила правильно, вот только нерешенным остается вопрос, а где же тот, любимый? Где мой Витя, что приходил иногда чуть пораньше и без предупреждения, что целовал меня и Настюшку, что пошел со мной давно в кафе, и я упала, он успокоил, что показал фокус с чайным пакетиком, что рассказывал мне сотни историй, что принес однажды Насте кролика, живого, где тот Витька, что бросил курить ровно на неделю, и я каждое утро его подкалывала, где он?! Почему мне пришлось убить чужака? И кто вообще он такой, зачем он залез в нашу жизнь, зачем выгнал Витю из дома и Витя приходил лишь урывками?

 

Я не понимаю этого, жизнь слишком сложна для меня одной. Я думаю, что Настя не поймет, что я убивала не её отца, а кого-то, как змею в нашу жизнь проползшего. Но она должна понять! И тогда Витя вернется. Честно.

 

Вишня! О, да это то, о чем я давно хотела рассказать вам. Именно я, именно теперь, когда я ем кроваво-красные вишни, одну за одной. А может, стыдливо краснеющие. Вишня! Я мечтала о ней всю долгую зиму, кто не следил за мной – знайте, это было так, я жила в зиме, с зимним сердцем и ледяными и руками и мечтала о спелой весенней вишне.

 

И вот она передо мной, я чувствую её запах, её терпкость, я чувствую её кончиками пальцев, губами, языком, зубами, собственно, само моё сознание и думает то сейчас вишнёво.

 

Я пошла на кухню и откусила горячую-горячую корочку от пирога, что сатир только что вытащил из духовки. Обожгла рот кипящим вишневым соком, аж слёзы из глаз. Сатир спросил, не переложил ли сахар. Я ответила, что нет.

 

Настю привезут примерно через час. Я надеюсь, что мне привезут именно Настю, а не ту чужую девочку, что приходит в наш дом со своими школьными заботами и подругами. Иначе... Но нет, мне привезут мою маленькую Настюшку, что заставила тогда чужака надолго уйти из нашего дома, что заставила вернуться прежнего Витю. Я надеюсь, что моей маленькой девчушке понравится мамин пирог. А потом придёт Виктор... я всё будет очень-очень хорошо.

 

Правда.

[Lady in Red]

Много чего хорошего с чисто литературной точки зрения, одно непонятно: почему к греческим богам-то обращается героиня?.. И чуть-чуть многовато этой "грекобожественной" линии...

[Тёмный менестрель]

Спасибо, солнце... не знаю почему, просто героиня любит... Богов...

А продолжать стоит рассказы здесь постить?

[Lady in Red]

Это я понимаю - непонятно, почему именно греческих... это ни из чего не угадывается и логически не следует... или логика есть, но я её не вижу.

Конечно, стОит .