Книга снов

[Тёмный менестрель]

У безумия причины нет, нет границ и нет цены, мир безумен миллионы лет...

И кто же мне подскажет, которую уже запись, который пост начинаю именно с этих слов.

Почему именно Книга снов? Ведь тема "Что снилось?" и, кстати, за моим авторством уже есть на форуме? Не знаю, может я и не права... но тот топик давно стал площадкой для замечательного флуда, доброкачественного же или злокачественного - решать не мне.

Поэтому в этой теме я предлагаю записывать самые яркие, самые необычайные и самые красивые сны. Чем красивее и поэтичнее описание - тем лучше. Будет у нас эдакая "Книга снов", своеобразное описание мира, который таится на границе меж светом и тьмой, сном и явью.

Согласны? Ну если да, то начинать мне. Прошу прощения за многочисленные лирические и иные отступления, такой уж у меня способ рассказывать о чем-либо.

 

Семь утра. Уснула я около часу или двух, проснулась в четыре от того, что болела лапа, а потом в пять часов, потому что приснился странный сон, который мне срочно захотелось записать.

Глупость, да, всегда держать рядом с постелью тетрадь для записи своих самых ярких и необычайных снов?

Ну. А мне так нравится.

Сны мне всегда снятся яркие и живые, никогда не была я знакома с феноменом черно-белых видений. Не понимала никогда и то, как во сне можно не слышать звуков, не чувствовать запахов - и что вообще за способ такой – ущипнуть себя во сне, дабы убедиться, что это сон или наоборот не сон! Во сне я испытываю всё чувства, в том числе и страшную боль, обжигающий холод от стали меча, сначала боль – потом спасительный холод, боль от падения. Если за моей спиной открываются два черных крыла, такое бывает редко – но всё же – я чувствую мышцы, фантомы мышц, которых у меня никогда не было...

А музыка из снов порою прекраснее любых земных напевов...

Но это так, просто рассуждение, растекание мыслью по древу...

А если рассказать о сне – то он был таким – переписываю я из маленькой тетрадки с нарисованной на обложке клубникой...

 

Мне приснился сон. Лето. Репино. Репино – это такой дачный поселок на карельском перешейке, у моих родителей там дача. Четвёртая. У моих родителей вообще такое хобби – коллекционировать дачи. Сначала брать участок в профсоюзе или где там оно было в советские времена, потом строить там дом, разводить огороды-сады, доводить оное дело до середины, а потом бросать и переходить к следующей даче. Это кажется странным, для меня это хобби обернулось весьма по-черному. Потому как когда есть у тебя друзья, с которыми ты с самого детства, а потом тебе вдруг говорят – всё, с этой дачей покончено, едем на следующую и та повторяется через некоторое время та же история... Одним словом – с тех пор я стараюсь не заводить друзей. Меньше расставаний. Но это так, лирика, классика жанра или как ещё назвать. Одним словом в Репино... просто красиво. Залив, сосновый лес. Я безумно люблю гулять и уходила в лес с самого утра, я мечтала и гуляла среди огромных деревьев. По-моему именно тогда, среди величественных сосен и зарослей папоротника я и стала язычницей. Потому как на берегу лесного ручья, разговаривая с журчащей водой, слыша в шелесте деревьев самые прекрасные на свете сказки нельзя остаться равнодушным. Нельзя не увидеть в каждой ветке, в каждом листе, в каждой травинке часть от единого целого, единого образа, бесконечно прекрасного и справедливого. Мир – лес, звери, птицы... Огромная мозаика, сложенная единожды. Я говорила с деревьями, с кустами, которые были то добрыми с нежными и мягкими листьями, то злыми с ветвями-лапами, которые так и норовили оцарапать. Я любила лес и он отвечал мне полной взаимностью – никогда в жизни я не заблудилась даже далеко-далеко от дома, более того, зачастую мне приходилось выводить из леса неудачных грибников. Лес охранял меня и от неизбежной усталости, которая всегда подкрадывалась незаметно и от змей, которые в Репино повсеместно.

Опять же отступление. Прошу прощения что отвлеклась от главного, просто нахлынули воспоминания. Так вот. Во сне я вернулась в Репино. Не одна. Вместе со мной был почему-то один мой друг, а может не он, а просто кто-то на него очень похожий. Он что-то говорил мне – но мне ничего не было нужно, душу, сердце переполняло какое-то неведомое, забытое стремление. Куда? Зачем? Я не знала поначалу, просто хотела чего-то манящего, таинственного. Я сказала ,что я пойду гулять. Сказала, что я ещё приду. Но я то знала, уже заранее каким то шестым, двадцать пятым чувством знала, что я больше никуда не приду. Есть такая сказка про дорогу «пойдешь не вернёшься». Во сне. Во сне всё так оно и было.

Я сказала, что я никогда не потеряюсь в лесу. Хотя бы потому что лес сосновый. Есть в нём и просеки и исхоженные тропинки.

И понимала я, всем сердцем понимала во сне, что раз вышла, раз решилась выйти на одну тропинку – то уже не вернусь. Не вернусь.

Я сказала, что пойду на ту самую полянку, где стреляли из петард или из чего ещё, где качели и солнце проглядывает из-за деревьев. А лето, вечер. Он сказал, ладно.

А в душе моей ярким неземным цветком начало загораться чувство такое, как очевидно было у Маргариты в тот самый вечер перед балом у Князя Тьмы. Я ждала я, просила, я умоляла об этой дороге всё свою жизнь, каждую секунду каждого дня я искала эту дорогу – и вот она передо мной. Воистину говорят что ожидание чего-то – прекраснее самой цели, но что может сравниться с первым шагом по собственной, твоей собственной тропинке!

И вот я уже иду по лесу, конечно он мне знаком с самого детства, я знаю тут каждое дерево и здороваюсь с хозяином леса. Но нет ответа. Нет ответа, лишь тревожная и восторженная тишина. Ещё шаг! Ещё лишь один шаг!

Я иду по довольно широкой тропинке и знаю, что слева таится что-то невероятное, именно то, чего я жажду больше всего в своей жизни. И я сворачиваю налево, иду, зелёные кусты, зелёная трава. Места то знакомые, я здесь была как-то. Тоже во сне. Я иду по тропинке и выхожу на болото, тоже родом из одного старого сна. Уже вечер. Болото и болотом то назвать сложно – кочки все строго прямоугольной формы, словно грядки. И среди них – ровная-ровная дорожка. Моя дорожка. Моя тропинка.

Ну надо же как бывает... Даже сейчас пишу – мурашки по телу прямо...

Я иду по дорожке, по тропинке, вроде ночь почти, вернее сумерки, страшновато должно быть, но нет, я понимаю, что я иду к своей цели, к своему свету и к своему миру, ощущение ни с чем не сравнимое. То, что можно назвать приятным на земле, наяву – ничто по сравнению с ощущением из сна, из многих снов. Это безумная смесь из восторга, скорого счастья, тревоги, страха, возбуждения, восхищения... Помните как в детстве на Новый Год ждали подарков? А когда понимали, что вот сейчас это получите? Быть может ощущение, давно забытое детское ощущение нетерпения, восторга, радости – может с этим сравниться... И снова немного отступлю – сколько же прекрасных, действительно прекрасных ощущений мы теряем! Я помню тот безумный восторг, когда мне написал незнакомый человек с одного сайта, впервые, для меня это было просто чем-то невообразимым. А когда я первый раз поехала в Москву, совсем одна к молодому человеку, которому впервые призналась в любви – эту ночь тоже сложно забыть! А переписываться всю ночь смс-ками тоже с кем-то, кого немножко любишь – переписываться впервые, ещё с трудом осваивая мобильный телефон! А первый выход на сцену! Первый раз в жизни читать по радио собственные стихи! Это же невероятный, безудержный восторг, который бывает только один раз и больше не повторяется никогда в жизни! Это наверное и есть то ощущение легкого, легкокрылого счастья, которое касается тебя едва-едва – как бабочка, и тает в воздухе оставив на губах лёгкий вкус восторга. Неужели все это забывают со временем? Не хотелось бы... Очень не хотелось бы.

Но возвращаясь ко сну я скажу, что ничто из пережитого мною не может сравниться с тем чувством, которое я испытывала когда шла по этой самой болотной тропинке. Это было действительно невероятно. Я сделала шаг. Ещё шаг.

И вот болото осталось позади а передо мной открылась какая-то поляна, не очень большая, озарённая закатным солнцем. Запах свежескошенной травы и август – самый прекрасный месяц лета.

На поляне были ворота. Ворота стремительно закрывались прямо передо мной. Железные створки смыкались и я поняла, что мне не успеть. И ощущение безумное, страшное, дикое – я не успею! Я вернусь назад! По прекрасной дороге обратно! Нет! Нет! Нет!

И мне стало так страшно, что я решила не просыпаться а пройти свой путь дальше, пусть и рисуя его отчасти. Я взлетела к воротам. Над самими дверьми был небольшой зазор, я побоялась в него залезать, а вот слева как элемент декора были три квадратных отверстия, в которые без труда можно было проскользнуть. Я сама не понимая как оказалась по ту сторону ворот. А там была река. Гигантская, широкая, может – разлив или слияние двух рек. В детстве, опять же если вернуться туда на немного самым прекрасным зрелищем виденным мною было именно утренняя река. Я много где побывала, в тех местах, которые приняты считаться «мировым достоянием», одними из красивейших мест на планете. Но где бы я ни была, до сих пор самым прекрасным остается для меня одно раннее утро. Около шести часов, а может семь, природа обещает жаркий день, но пока просто тепло. Мы идём по лесу за грибами, рано-рано, чтобы уйти как можно дальше, от реки что неподалеку тянет прохладой. И мы выходим к реке, раздвигаем прибрежные кусты... И у меня дух захватывает от той красоты, которая открылась нашему взору. Это место – слияние двух рек, кажется, Кремянки и Оредежа, вода зеркально чистая, поднимается от неё лёгкий утренний туман. Вода впитала в себя всё небо. Ничего красивее этого я не видела больше никогда.

Да и не стоит.

Так вот. За воротами оказалась река, не такая красивая как описанная мною, просто широкая, невероятно широкая. По реке этой плыли какие-то военные корабли, не современные, даже вовсе неземные – массивные и, кажется из какого-то дерева. Я пролетела над ними, свернула ещё раз налево по реке и вдруг оказалась в каком-то заброшенном, незнакомом мне городе. По улицам этого странного мирка лилась вода, холодная и кристально чистая. И я понимаю, что город этот иной земли, иного мира – но только не того мира, не моего дома, который я ищу так давно. Я хочу увидеть, кто же живёт в этом странном месте, но никого нет, и я прохожу сквозь стены, сквозь камень. И то ли сами стены, то ли чьи-то прекрасные голоса, быть может навечно ушедших отсюда людей говорят мне, что город этот заброшен, люди или иные существа ушли из него, оставив здесь лишь несколько жителей, имена которых мне незнакомы, но я могу называть их эльфами, хотя они, конечно, вовсе не эльфы. Существа эти живут вечно, и вечно живут здесь, но они потеряли величайший дар – дар продолжения рода и живут лишь сами для себя. Но и в этом не вся их беда – будь существа эти более разумными, они посвятили бы вечность самосовершенствованию и познанию, но они слишком глупы и невесомы, чтобы понимать это. Они просто живут, живут как мох, растущий на камнях. И я попадаю в какое-то помещение, тоже знакомое мне из какого-то сна, похоже чем-то то ли на бассейн, то ли на странную баню. И я вижу этих крохотных жителей, вижу не зрением, но каким-то странным ощущением их присутствия. Я чувствую свет, исходящий от их тел – синий, желтый, зелёный. А быть может – приходит мне в голову мысль – и они тоже мертвы давно, словно сгоревшие звёзды, свет от которых мы видим до сих пор.

Я спрашиваю их – а они не отвечают, никто не хочет или не может помочь мне – а помощь мне нужна, не просто так же я прошла по той дорожке на болоте. Я ищу свой мир, свой дом и свою битву. Но наконец одно существо синего цвета сжалилось надо мной. Оно говорит чтобы я подождала – она сама ничем не может мне помочь, только её бабушка знает где мой мир. А чтобы та помогла мне – я должна рассказать – какой же он – мой родной мир. Я сбивчиво начинаю рассказывать – там каменный город, огромные площади, вымощенные белым камнем, там янтарный свет, там ключи из закатного солнца, бьющие прямо из-под земли... И тут я понимаю, что про свой мир я, собственно, не могу рассказать больше ничего – потому что его образ обрывочен и неясен даже для меня самой.

 

И тут сон оборачивается каким-то беспорядком, обрывками, я оказываюсь вдруг в темноте, странное место, странное и очень тёмное. Тёмное – потому что ночь или поздний вечер. Сборище, толпа людей, которых я вроде знаю, а вроде и нет. Но общность свою с ними я ощущаю очень хорошо. И тут к толпе этой идёт какой-то мужчина, весь в черном. Не брутально черный цвет, просто одежда черного цвета. Человек этот довольно высокого роста, довольно крупного или даже полного телосложения, такой на медведя чем-то похожий, но как ни странно, от него не исходит ощущение зла, ощущение скорее, какой-то доброй власти. Его приветствуют, вроде как эта толпа собралась здесь п о случаю его прибытия. Он подходит ко мне, говорит что-то и дает мне три записки, свернутые в крохотные комочки. Я отхожу в сторону чтобы прочитать их и тут на меня просто-таки набрасывается какая-то женщина – она требует, чтобы я показала ей, что там написано. Я кое-как от неё отбиваюсь, говорю что это же дано мне. И тут я снова иду в тот лес, с которого всё, собственно, и началось. Я как-то волнуюсь - что же всё-таки там такого написано, да и кто этот человек – вроде знаю его, а кто – не могу понять. Я разворачиваю одну записку – а там написано «не то». Разворачиваю другую – там тоже написано «не то»,

А вот третью, самую большую и главную – я так и не прочитала – начал мне сниться другой сон, уже явно спаянный из кусков чего-то прочитанного и просмотренного.

Вот так. Дождь за окном...

[Тёмный менестрель]

Мне приснился такой сон... страшный... ещё нет и семи утра, я уснула около пяти...

А теперь не могу уснуть..

Мне страшно...

Мне приснилось что... сначала бы были в какой-то комнате, в моей комнате...

Впрочем всё было не так. Перед тем как уснуть... час или более того я... мечтала... как в рассказе Куприна Олеся – хотите я так сделаю что вам страшно будет? Вот я иду по улице, захожу в ваш дом...

Я не могу... меня трясет просто...

Ну да ладно... о сне...

Сначала я так решила представить дом своего друга, мистера Фатума... я шла по улице, не засыпая – а просто в мыслях, зашла в его дом, его квартира, комната... постель... он спал, я стала представлять какая я - у нас с ним... договорённость или игра – он Наблюдатель, в тёмных одеждах и с розовым кольцом на пальце... на мизинце... я высокая и в голубых одеждах, кожа моя синяя, на теле много черных знаков...

Я увидела себя такой, представила такой, сна пока не было... мне захотелось оказаться рядом с ним по-настоящему... и на меня упал сон... я увидела себя, какой я себя представляю – и вне себя, будто тело моё сначала оплела огненная паутина, потом стала чёрной, а потом я увидела себя где-то высоко.

И была комната, я лежала на полу. Были какие-то деньги на кровати – в моей сумке и в том месте... которой я называю Нижним Городом – оно было совсем рядом, стоило протянуть руку. Была полутьма, горели свечи, кто-то был со мной. Мы лежали на полу, просто лежали на полу, кто-то зашел к нам и напугал нас... или... не знаю...

Потом я оказалась в... это был снова Нижний Город! На этот раз я была лицом к лицу с девушкой, которую я видела в облике знакомой, но она ею не была... Она стояла в библиотеке, в комнате с огромными потолками, книги там были до потолка, много, много книг... Я писала как-то что в Нижнем Городе я видела книжный магазин – так вот это он и был, правда в несколько другом исполнении... Девушка расставляла книги, поднималась на лестницу и расставляла их. На полке лежали шоколадные конфеты. Я съела одну.

Я...

Потом стало всё страшно... очень... даже сейчас я не могу отойти ото сна... не могу... я не верю, что я уже не сплю...

Был летний день, был чей-то дом. Была... карусель... карусель, да, карусель. Но работала она странно, на ней не катались, она просто так называлась, это была карусель из... белого бетона, бетонный круг, который ходил по огромному кругу, часть из которого была под землёй, а часть в зелёном саду... Круг поднимался и на какую-то горку... а потом резко уходил вниз. Я решила посмотреть как это будет сверху, но зацепилась за этот круг и... и он сам по себе пошёл вниз, вниз и по кругу, всё быстрее и быстрее, так что мне приходилось бежать, тоже быстрее и быстрее, тоже по кругу, сначала наверху, а потом под землёй... впрочем под землёй не было так страшно, ведь был день и свет... немного проникал туда... Я бежала и не могла закричать, в конце концов я закричала, громко... но никто не слышал меня... потом я увидела велосипедиста, который ехал здесь, я поняла, что этот человек был со мной тогда, в комнате...

Я закричала ему, он подошел и помог мне выбраться... Мне было страшно, я была благодарна ему, я обняла и поцеловала его в щеку. И тут я увидела рядом ту девушку из библиотеки, которая смотрела на меня... с ревностью? Причем ревновала она меня. Мы пошли с ней рядом, она спрашивала меня как мне этот молодой человек ,я сказала что не всё ли равно? Она сказала что хочет знать. Я спросила- неужели всё? Она посмотрела на меня очень серьезно и сказала, что хочет знать все мои тайные мысли, всё, всё...

И она истаял передо мной. Я оказалась в автобусе, который тоже был в Нижнем Городе, просто автобус... Он шел я точно помню к остановке Татьянино, мне нужно было выйти там, не знаю почему. У меня в руках была огромная коробка с красками, автобус тряхнуло и коробка упала у меня из рук – все краски выпали. Мне было неловко ,я знала что если начну их собирать – я не успею выйти... Но тут водитель остановил автобус и помог поднять мне несколько красок, про остальные же сказал ,что у него аллергия и он не может помочь мне, пусть я соберу их, а он будет стоять. Я собирала краски, спросила его – а в чем выражается ваша аллергия? Но он не сказал. И тут я коснулась рукой, когда тянулась за краской – какой-то вазы, водитель сказал – вот этого я бы делать не советовал. Я отпрянула в сторону, потому что в вазе жил огромный паук, черный с белыми полосами или знаками на спине. Мне стало страшно. Но паук вылез и заполз обратно, а вместо него вылезли из вазы две черные черепахи, которые тоже потом уползли.

И я снова оказалась в карусели, внутри неё, карусель освещалась, потому что она вдруг оказалась глубоко в земле. Называли её почему-то словом, похожим на «гардероб». Было там много людей, та девушка, кто-то ещё, целая толпа, будто они хотели для чего-то взять эту карусель себе. Я отошла немного в сторону ото всех, от яркого света и пошла в полумраке, который стал вдруг полной тьмой. И тут в темноте раздался чей-то крик – помогите! Он поджигает меня!

Сердце упало вниз, я бросилась назад, к свету, но света не было, ничего не было, были только люди, которые метались во тьме и кричащая девушка... было... было безумно страшно, я не могу описать это, вспышки пламени, кое-где, кричащая девушка, которая горела, у меня на руках оказался котёнок, который впивался в меня когтями, я бежала, не понимая куда, никого не было рядом, только крики и только тьма, и карусель, бесконечная, подземная... Потом я увидела как бы иным зрением человека в тёмном, которого никто не видел ранее, с черным же зонтом, который уходил очень спокойно, я поняла что это всё из-за него, но было всё так же страшно...

И я проснулась, проснулась с ощущением... непонятно каким...

Хуже всего было то... и есть то, что во сне моя личность как бы раздвоилась... Первая была безумно испугана, первой было страшно... а вторая... а о второй я лучше не скажу...

Но... мне было страшно... очень страшно... я и сейчас боюсь...

Пока писала - вроде успокоилась, но стоит сейчас выключить свет...

[Тёмный менестрель]

Уважаемая администрация, удалите пожалуйста эту тему. Всё-таки какой-никакой креатив, не хочу чтобы его постигда та же участь, что и тему Розовый сон.

Спасибо.

[Герцог Орлеанский]

Удаление - лучшая участь?

[Slavian]

закройте просто. Я не дочитал.

[KAA]

Уважаемая администрация, удалите пожалуйста эту тему.

И не подумаю.

Розовый сон я почистил.

[Тёмный менестрель]

Отпустите меня в мой сон – это такая песня есть у Тэм Гринхилл...

 

А мне приснилось... Мне приснилось что я всё-таки убила себя... Боли не было, страха – самая малость.

 

Я убила себя в этом мире и открыла глаза в мире камня... Там был полумрак будто в старом замке... Я очнулась на каменном плато под самым потолком огромной каменной залы, плато было по моему росту, ровная каменная плита, кажется, это был гранит. Я посмотрела вниз и едва не закричала – пол был так далеко что спустится туда не было никакой возможности.

Я не была прикована, высота сама была самой надежной цепью...

Я поняла что это и есть Ад для тех кто сделал то же что и я – и что мне здесь быть пока снова смерть не придёт за мной.

На плите чуть пониже, прямо подо мной была какая-то другая женщина, даже через камень я чувствовала её отчаянную ненависть ко мне... За что она ненавидела меня? Быть может я, уходя, убила её?

Но я не хотела никого убивать кроме себя! Я хотела убить только себя.

Я долго думала что мне делать, наконец поняла что если я убила себя один раз, то сделать это дважды не должно представлять никакой сложности – тем более если я сбежала из Ада в Ад, то кто знает что впереди. В конце-концов если и там тоже самое я могу прекрасно путешествовать пока мир не угаснет.

Из смерти в смерть.

Я прыгнула вниз. Женщина, которая ненавидела меня почему-то в миг приняла меня за летящего ангела.

 

Боли снова не было, будто полёт мой не окончился ударом о холодный каменный пол, будто смерть и переход были так быстры, что...

В следующий миг я была в ином мире.

Там были люди... Мужчины и женщины, все одеты одинаково ярко, хотя немного по-разному. На мужчинах были рубашки и брюки из какой-то мягкой и яркой ткани, на женщинах тоже майки и очень короткие юбки.

Они поняли меня в миг. Но и я поняла что если меня найдут здесь и узнают что я сбежала дважды – меня вернут обратно.

Но я не хотела этого!

Я не знала даже почему я оказалась в клетке земной жизни, из которой сбежала в самом начале...

 

Мне сказали... Или я поняла сама что мне надо одеться во что-то подобное им... Девушка со светлыми волосами провела меня в крохотную комнату где я могла переодеться... Удивительно, у них не было чувства стыда или неприличия... Они были... как дети?

Но это был тоже Ад... Они не могли выйти за пределы того места где они были...

Всё дело лишь в размерах, верно? Живым не уйти из мира живых... он слишком мал для них... А им – из мира мёртвых... Который столь же ничтожен.

Я одела короткую черную юбку, какая-то золотистая майка, под неё надо было надеть корсет, я стала надевать его, молния на спине и какая-то сложная застежка из шнурков... Я не успела завязать его как в дверях появилась какая-то женщина, смотрящая на меня в упор.

Она велела пойти за ней. Я и пошла. Страх быть узнанной оставил меня. Я просто шла за ней.

 

Она ввела меня в какую-то комнату... Я отчетливо помню что единственное что сводило меня с ума – это незастегнутый корсет.

В комнате я села на какую-то скамью... Странно – обычный и даже современный кабинет а для посетителей – не кресло а скамья.

Впрочем, вполне возможно что рассчитывалась она вовсе не на посетителей... А на таких как я.

Как бы то ни было – я села на скамейку, напротив меня села эта женщина и был ещё какой-то мужчина с удивительной и демонической веселостью в глазах и голосе.

Он спрашивал меня... Ну как добрый дядя спрашивает племянника, мягко ругая и в то же время понимая что он не отец и не будет наказывать его – просто для порядку. Мол – ну как же ты!

Я не отвечала. Он спрашивал о моей предыдущей жизни, о каменном зале, я говорила что не знаю ничего... Я поняла что живущие тут забыли обо всём... поэтому у них нет чувства стыда или раскаяния...

Я ничего не говорила но поняла что он не отстанет от меня, от мягкого расспроса переходя к более страшному... Он подошел ко мне, улыбаясь... Я сказала своему сердцу остановиться и упала... находясь в сознании, но запретив своему телу подчиняться себе.

 

Потом я очнулась. Они... улыбались, уже без безумного веселья в глазах...

Они сказали что я прошла их испытание и могу перейти на новый уровень...

Они сказали что я могу выйти из этого места, внизу – там есть супермаркет, странное название, там я должна взять карточку...

Я спустилась вниз... Люди не провожали меня, они были легки как бабочки.

 

Внизу и правда был супермаркет и вообще мир был... но иной мир, не здешний... Там на ресепшн сидела девушка... И стойка, и всё остальное, включая униформу девушки, были зелёными.

Я сказала кто я, она дала мне карточку...Примерно величиной с длинный конверт, отрывной купон снизу...

По этой карте я могла жить здесь, не боясь быть изгнанной... Мне дали дом – какой-то отель House... название полное не помню...

Вот я и пошла искать этот отель...

Мир был... Совершенно иной, не тот что снится мне... когда я думаю что наконец-то вернулась домой...

Но – лучше иной чем...

 

Впрочем, неважно...

[Тёмный менестрель]

У меня есть мечта... которая, собственно, и объясняет мою неистовую любовь к Властелину колец, фэнтези и мифам всех стран...

Я мечтаю войском командовать. Я мечтаю вести за собой армию, которая станет сметать на своём пути полчища врагов... Я мечтаю кричать...

Но это – мечта, а это – сон, который приснился мне...

 

Сначала всё было очень похоже на фильм, а может и не очень. Мне подарили маслину, только почему-то маслиной назвали красноватый плод, и размером и по вкусу очень похожий на сливу.

Внутри него лежало кольцо. Оно поначалу показалось мне похожим на одно из моих, с греческим орнаментом... Но я надела его и увидела что оно наполовину из серебра, наполовину из золота, не спаянное, а в форме двух крыльев, которые обняли мой большой палец левой руки.

Потом было несколько не столь значащих деталей... Какая-то учительница – то ли по живописи то ли по скульптуре, к которое я пришла на занятия а она сказала что надо ждать ещё около сорока минут...

Я ушла от неё, гранитная набережная Невы, какие-то металлические шестерни . цепи нагроможденные среди снега и льда...

Потом, скорее, уже додуманное, нежели увиденное, так как в дальнейшем я получила объяснения на некоторые вопросы...

Я не видела этого, но мне рассказали во сне потом. Мне подарили сапфир, который кто-то нашел. Я поместила камень в какой-то металлический обруч и носила на кожаном шнурке. Странно но камень был розовый, узкий и граненый. Очень маленький.

Потом пришел он – довольно высокого роста, короткая стрижка, вид... Как бы сказать... Мужчин я разделяю на две группы, вернее, даже на три.. Есть те, что нравятся мне внешне – но они пусты, а есть те, что нравятся мне внутри – и тогда неважно уже кто и как выглядит... И дело не в уме, дело не в каком-то обаянии, просто внутри у человека есть нечто, что роднит меня с ним... Такие очень редко встречаются... Мой лучший друг, мистер Фатум – он из таких. Собственно, смотря на него или на того кто такой же как он – я его не вижу, а закрыв глаза не могу даже вспомнить как он выглядел – потому что вижу я его в жизни иным взглядом... Спроси меня сейчас – какого цвета глаза у Фатума? Не знаю. А какого цвета волосы? Тоже не знаю... Зато знаю что на левом мизинце у него светящееся розовое кольцо, которого в реале заменяет крохотное серебряное. И что у него есть плащ.

Ну короче – есть образ, который вижу я каким-то иным, воображаемым зрением, чувствую душой – а раз так, то внешность я не вижу. В принципе.

Так вот, человек из сна был не такой как мистер Фатум. Он был привлекателен – и всё. В нём не было ничего. И тем ни менее он был моим мужем, правда, из иного мира и из иного слоя бытия. Сапфир был его подарком, передал его мне кто-то другой. Оказалось что этот камень стоит дороже всех сокровищ мира. Я боялась потерять его и просила какую-то крепкую цепь. Мы шли с ним по дороге и какой-то мужчина стал приставать ко мне с просьбой продать этот камень. В обмен на него он предлагал ли огромную сумму или чтобы он исполнял все мои желания, разумеется материальные.

Мы прошли мимо, не заговаривая с ним. Был дом, в котором я уже была, но память об этом тоже была из снов... Мужчина со мной вроде заплутал немного... Я сказала как идти, но он ответил мне что путь уже немного иной... Мы открыли дверь, поднялись по лестнице, какие-то стулья, обтянутые красным бархатом и мы оказались в офисе. Там был какой-то высокий человек, довольно весёлый, они говорили с тем, кто был со мной – о делах... Офис был, как это ни забавно, в вагоне – то ли поезда то ли метро, а может просто был такой дизайн. Окна, окна, свет... И тут поезд начало шатать, он падал то на одну сторону то на другую. Страха не было, я боялась только упасть, но между мною и тем, кто был моим мужем, и тем человеком – была какая-то дистанция, я не могла взять их за руки. Теперь я понимаю что... Офис стоял на месте ровно. Здания не качаются просто так.

Мы переносились в иной мир. В окнах пылал, пламенел закат, зеленели леса, проносились луга, поезд кренился и тут я едва не закричала. Я увидела закатный огонь, кровавый, злой закат, грозный. Я увидела выжженные леса, мертвую землю, выжженную до самого нутра, всю покрытую трещинами. Я увидела горячий воздух, жаркий и жадный. Я закричала оттого что больше всего на свете мне хотелось туда.

Ибо это была часть моего мира и мой дом.

В следующий миг мы оказались на речном берегу. Был вечер летнего дня, у меня было уже трое спутников, тот, кто был моим мужем, до невозможности преобразившийся человек из поезда-офиса и кто-то ещё. Все они были одеты вовсе не по средневековому, скорее, по летнему – какая-то очень легкая и дешевая одежда, выгоревшая на солнце. Были с ними рюкзаки и, кажется, велосипеды. Очень тихое было место у реки. Солнце склонялось к закату, было, кажется, часов пять или шесть, не больше. Мы собирались уже уходить – и идти – я не знала куда, но понимала это сердцем. И тут я увидела противоположный берег реки.

Выжженный лес.

Мертвая земля.

Закатная кровь.

Я задохнулась от желания попасть туда, понимая что нельзя мне туда идти – то ли пока не время то ли просто нельзя.

Я подошла к воде. Удивительное дело, мужчины знали что нельзя мне туда идти – но остановить не могли, хотя чего уж проще справиться с девчонкой. Я сделала шаг по воде. Слёзы лились у меня по щекам, я ревела, понимая – что вот он, мой желанный дом, и путь окончен будет... Я сделала другой шаг и обратилась к тем, кто понимает и помнит меня – ради всего что есть в этом мире, ради дома моего и ради всех живых – дайте мне дар полета! В следующий миг я уже летела, но не над водой, ноги мои были по-прежнему в воде, но я летела вперёд, почему-то не в силах подняться выше. Но я уже поняла как управлять полетом, поняла как взлететь вверх, как вдруг рациональным, не чувственным сознанием поняла, что нельзя мне идти сейчас в мёртвый лес. Я закричала где-то глубоко-глубоко внутри и увидела где-то слева остров.

Милый маленький остров. Несколько березок. След от костра. Я увидела живые деревья и поняла что это моё спасение. Я остановилась на острове, обняла руками ствол и стала просить дерево, чтобы оно вернуло меня обратно, забрало себе мою жажду добраться до мёртвого леса.

И дерево услышало меня и я полетела обратно. В воде было ещё несколько деревьев, все берёзы и одна сосна, я касалось каждого рукой, прося – дай мне силы вернуться.

Я упала рядом со своими спутниками, которые смотрели на меня уже иными глазами, видимо понимая что я прошла одно из самых тяжелых испытаний.

Я не вернулась домой. И мы пошли дальше, вперёд.

Далее моё сознание разделилось – часть оказалось в моём теле, другая же часть безучастно взирала а всё происходящее, лишь забегая немного вперёд, чтобы увидеть все опасности, что встретятся на пути.

Мы оказались в повозке, запряженной черными лошадьми, впереди ехали конные воины, сзади тоже, это была огромная вереница, тысячи копий, черные лошади. Мы ехали на войну.

Нас встречали, нам кланялись, какие-то красные воздушные шары, фигуры, мы ехали – и через некоторое время я поняла, что больше не жена этого человека а просто девчонка, непонятно откуда взявшаяся и неведомо как попавшая сюда.

Мы оказались в каком-то странном месте – огромная гора, тысячи прорытых ходов, а наверху – каменное плато, тоже огромное.

Будто схлестнулись два мира – один мир людей, тот мир, в котором сейчас нахожусь я, отбивая на клавиатуре этот текст, и второй, мир, в котором я была во сне. Миры жили, не замечая друг друга, а если и видя что-то странное – списывая это на происки духов или просто на собственное больное воображение.

Войско куда-то пропало с глаз, я оказалась одна в небольшой комнате. Я плакала. Я оказалась здесь, но я была той же! Моя рука не в силах была поднять настоящий боевой меч, я упала бы под тяжестью доспехов, я не умела скакать на лошади, я вообще ничего не умела – и умела многое, что никогда бы не пригодилось в этом мире!

Я всхлипнула и стала мечтать. Мало помалу я стала говорить вслух, полностью погружаясь в собственные грёзы, голос становился всё громче и громче...

Я звала за собою в битву! Я кричала, срывая голос, я убивала страх в сердцах воинов, от собственного моего голоса сердце начинало биться быстрее, кровь кипела в жилах, я так хотела... Чтобы это было реальностью...

Когда я открыла глаза – передо мной стоял тот, кто ещё недавно был моим мужем. Он улыбался мне.

Он сказал что хотел бы чтобы я сказала это перед его войском, которое сейчас стояло на площади.

А теперь немного о том месте, куда мы пришли. Некогда эта гора-башня-крепость была нашей. Некогда она носила гордое имя, но были войны, были завоевания, и в конце-концов она перешла в руки какому-то кочевому племени. Если бы это был тот мир, где я сейчас – я бы назвала их монголами. У них были желтые лица, узкие глаза, странная одежда.

Я хотела уничтожить их всех. Каждого.

Потом всё было так спутано... Мне нужен был бокал вина, который мне дали почему-то полупустым, нужны были какие-то ветви, скрученные наверху...

У меня был конь. У меня был крик. Я говорила на незнакомом мне языке, который сейчас был понятен как никогда, меня спрашивал кто-то – что это за язык – и я отвечала что это язык битвы, все воины всех миров понимают его на поле боя...

А потом я проснулась.

Так и не добравшись до мёртвого леса.

Я проснулась с мечтой... вернуться туда... Вернуться в мой сон...

[Тёмный менестрель]

Мне приснилось будто я… проснулась. Всё было как наяву. Я встала с кровати и подошла к окну. Там в небе сияет всегда яркая звезда… может и планета, но я называю её звезда… Она яркая… светлая… чистая… У неё есть имя но я не буду его называть – не к чему… Мы говорим с ней часто… Я – песнями, она – белым светом И вот она вошла в мой сон.

Я стояла во сне у окна и смотрела на неё. Я так хотела выйти из дома, но во сне знала что сейчас ночь.. И я протянула к ней руки, я попросила без слов. И звезда поняла меня. Она дала мне осознание того что оконного стекла нет, и окна нет, я могу выйти! От звезды протянулся ко мне серебристый луч, он соединился с моей рукой и я выскользнула за окно.

Был полёт. И вот, наконец, я оказалась в Москве. Я и ещё какие то люди, все знакомые мне – мы шли по дороге, мы шли по городу, на который собиралось опуститься пламя. Пламя гудящее, сжигающее, отравляющее и сдирающее кожу, будто Боги Солнца спустились на землю.

Потом, потом я проснулась от совершенно критичного ужаса, не в силах закричать потому что мой крик утонул в пылающем городе…

Но до этого, до этого была жаркая ночь. Они… люди умирали. Плавились, сгорали заживо… Я помню каких-то существ, они были не просто без одежды – без кожи, они просили меня убить своего ребенка, который умирал как и они, но медленнее… Я помню отравленную воду, помню как реки дымились и вода не кипела – а плавилась будто раскаленный металл…

Те кто были со мной… Мы шли по дороге, мне было почему-то холодно, так, что пальцы не двигались.. Кто то взял мои ладони в свои, стало лучше… Мы зашли в какой-то магазин…

Мы должны были выбрать кто пойдёт вперёд, а кто останется... А кто вернётся назад...

Все остались. Я должна была вернуться к живым людям...

Потом я шла одна по мёртвому и догорающему городу, люди лежали мёртвыми, жар был такой, будто город лишился всего воздуха... в лёгких была какая-то смесь из кипящего ядовитого дыма...

Собака какая-то увязалась за мной, она была жива, и я тоже, но больше не было никого...

Было очень жарко... и запах... горящего... запах огня, ощущение смерти...

[Тёмный менестрель]

Я уже когда встала – вспомнила Бессонницу Стивена Кинга... просто аналогия, что ли...

Так... странно...

Я проснулась ровно в 6.38, ну просто из сна выбросило... встала, подошла к окну, задернула шторы и снова упала в кровать... уснула минут через пять... и стал сниться сон... который меня довольно-таки удивил...

Будто бы я сплю, и сквозь сон понимаю что за окном что-то происходит. Я не встаю, открываю глаза только и понимаю, что на улице три... нет, не человека, а три... существа... Женщина, худощавая, с короткой стрижкой и очень справедливая, просто сама Леди Справедливость... Мужчина ей под стать, только ещё и жестокий... ну так показалось, что ли... И третий – тоже мужеского пола, но добрый, по виду – то ли грузин, то ли армянин, такой вроде как добрый дедушка, хотя моложе явно.

Так вот... Я понимаю что это... Я не знаю как объяснить – но существа, которые выше меня, а может не выше, а просто другой ступени... Почему-то вовсе возникла ассоциация с какой-то спецслужбой, что ли...

Так вот, я понимаю что они не на земле... то есть стоят то они на улице, на земле, а смотрят на мир сверху... И я понимаю что вот тот, последний, смотрит... прямо на меня. Я боюсь что они поймут – я не сплю и что-то произойдёт, закрываю глаза и через закрытые веки чувствую их, ощущаю... Особенно последнего, который смотрит на меня слишком по-доброму, не знаю даже как, может даже в чем-то похож на одного человека, Рому, который сказал что теперь я его почти сестрёнка...

Я не знаю.

И будто эти существа сейчас будут совершать какие-то перемены, в голове всё смешивается, куски детства появляются перед глазами, какие-то отголоски жизни...

И вдруг – лето. Я понимаю что всё, пора в путь. Свет, я ищу какие-то вещи...

Потом дорога, дерево, сосна, совершенно белая и высушенная, дорога...

Так странно....

[Тёмный менестрель]

Приснилось сегодня что я куда-то ехала, ехала и ехала...

Не помню и не знаю куда, но кажется мне что... в Питер?

Ехать было надо 14 часов, причем 14 часов – это судя по тамошнему исчислению было равно половине суток.

Надо было ехать, кажется, на Запад. От Ленинградского вокзала что в Москве, хотя я была точно уверена что едем мы оттуда вовсе даже не в Петербург.

Мы ехали в каком-то очень странном поезде, там надо было лежать и может спать... Там была я, какой-то знакомый мне человек и злая женщина немного...

Потом приснилось что уже белые ночи. Что полночь, а может и за полночь, что стол мой стоит вовсе не под углом, что есть какой-то широкий подоконник и я сижу и смотрю в окно. А за окном белые ночи, за окном серый сумрак, так удивительно красиво и невероятно светло, даже странно, так не всегда бывает у нас. И... два измерения как будто, не знаю как и описать. И тут я вижу как опять с того же Запада идёт дым, тоненькими двумя струйками как рельсы, что ли, мгновенно становится тучей, наползает на всё небо и наступает тьма, будто ночь светлую кто-то накрыл тёмным колпаком, я жду дождя – а дождя всё нет. Иду я на улицу чтобы поймать собаку, которая потом почему-то оказалась кроликом. Кролик очень больно пинался и я боялась взять его за длинные уши.

Так странно!

Впрочем, откуда кролик я понимаю, сама вчера видела тигро-кролика. Вроде как картинку.

Но – не поймала.

Вместо этого оказалась я где-то недалеко от Садовой, только вот мир был наверняка иной, там торчал якорь прямо из-под земли, и я объясняла каким-то детям что это для того чтобы Васильевский Остров не уплыл куда-то далеко...

Они вроде соглашались потом мне захотелось отвести одного маленького мальчика и правда на Васильевский остров... Зачем?

Его мать работала в каком-то кафе, то ли директором то ли заведующей, мы зашли туда, мне ужасно хотелось пить, девушка-официантка что положила пирожное на одну тарелку с салатом, девушка эта решила уволиться ей было всё равно, мне там стало как-то неприятно и я сбежала оттуда, на удивление не заплатив по счету, причем совершенно осмысленно... Так странно – я никогда в жизни такого не делала и даже не думала!

Забавно, весьма забавно.

Потом я бежала по городу, желая взлететь, женщина с рыжими волосами, я взлетела над ней...

Вроде потом я проснулась.

[Тёмный менестрель]

Эй, никто не будет больше писать здесь?

Жаль...

 

Тогда я продолжу...

Вчера... на той тонкой грани меж сном и явью, когда уже проваливаешься в грёзы, но ещё не до конца и просто грезишь наяву...

Когда по лицу скользит улыбка, тонкая и неуловимая - оттого что сейчас ты вернёшься в сон, забытый на целый день...

Когда ещё всё слышишь и воспринимаешь, веки подрагивают, устало ловя лучики света, когда реагируешь на каждый шорох ибо слух обострён...

Когда тело начинает вздрагивать непроизвольно, повинуясь событиям, происходящим в уже начавшем разворачиваться сне, когда сердце начинает биться ровнее, когда дыхание успокаивается...

В этот миг я услышала чей-то тоненький голосок, который звал меня другим именем, непонятным мне, но понятным - это моё имя.

 

Сон наслоился на явь - я понимала что почти засыпаю, но в то же время ясно осозновала себя, лежащую на кровати и пока ещё бодрствующую.

Каким то иным зрением я увидела маленького мальчика на велосипеде, который и звал меня.

Он... он говорил чтобы я села на багажник его крохотного велосипеда и поехала с ним.

Сон дрогнул, пошел мелкой рябью и я, всё ещё лежа на кровати и понимая что я сплю - поехала с этим маленьким мальчиком.

По улицам своего мира. Это трудно описать - во сне ко мне приходит совершенно иное место, часто разное, часто изломанное и искалеченное, часто - леса, часто горы...

Но всегда я понимаю что это мой дом.

Там... черное ночное солнце...

Там одеваешься тепло, хотя на улице жарко -это иная температура и иной спектр...

Там стерильные улицы в каменном городе-храме и там берег моря, усыпанный солёным льдом и там на берегу есть плетеные кафе с красными цветами, вплетенные в узор из лозы...

Там...

Я оказалась там.

А потом почему-то моя аудиосистема решила отрубиться с громким звуком...

И я проснулась... вернее, проснулась из грёз...

 

Потом я снова оказалась в своём мире - в библиотеке. Бимблиотека или книжный магазин оттуда часто снится мне, бывает что и каждую ночь, в разном сиполнении - то я нахожу его в Эрмитаже, то где-то в подземном городе, то в стволе старого дерева - но всегда это одно и то же место, сотни, тысячи, миллионы книг в разноцветных обложках... которые я никогда не открываю...

Так было и в этот раз. Меня привлела целая полка с книгами зелёного цвета, будто древними но в новом переиздании...

Я почему-то так захотела их себе...

 

Вот такой был сон...

Такие сны...

[Тёмный менестрель]

Странный сон приснился мне

И приснился он мне до того ярко, даром что лег около трёх, пересмотрев Бондианы, так нет же, в восемь часов проснулась, схватила тетрадь что лежала у изголовья и стал в темноте писать страницу за страницей…

Почему приснился такой сон? Кто знает… Быть может родился он в нашем разговоре с соседом, который пытался мне доказать что каждый человек надевший погоны уже конченный ублюдок хотя бы потому что он эти самые погоны надел…

Рассказывал мне сосед про жаркое желание таки людей хоть и быть управляемыми – что неизбежно - но и управлять кучкой бесправных людей…

Много чего рассказывал мне он, много с чем (да почти что и совсем, в силу своей покамест ещё не окончательно сдохшей веры в людей) я не соглашался…

Но как бы то ни было – приснился мне сон.

А сейчас я сижу в федерации и выстукиваю пальцами то что я уже записал утром в тетрадь…

С неба спустились… странные. Скорее всего это была дань моему воображению, может – что-то непонятное, вычитанное, высмотренное ли?

Это были металлические капсулы, огромные металлические капсулы, которые падали к земле как зёрна в разрыхлённую почву.

В воздухе они раскрывались и на свет появлялись огромные человекоподобные существа – вроде и мужчины, да только страшного, невиданного росту – каждый – метров по десять. Странно были они скручены – резко откинуты назад, словно ребенок, лежащий на турнике – поясом на перекладине, голова клонится к полу, ноги – к голове.

Странно были свёрнуты эти… Пришельцы ли? На них были странные одежды – простые сетки, выше пояса красные, ниже – синие. Они падали к земле и я почему-то понял что это кромаги - захватчики из какого-то старого фильма, вернее, я только назвал их так – а почему – кто знает.

Они были кромагами, я был Избранником, тем, кто должен был стать пастухом среди людей – согнать в стаю, убить или перегнать на другую планету – в зависимости от того что мне прикажут.

Я… мне неприятно говорить – но я испытывал во сне странное чувство гордости, власти и какой-то собачьей преданности кромагам.

Я знал много – я мог много, я был рабом, но я был над остальными рабами и это мне льстило.

Люди не понимали что их миру, привычному их миру пришёл конец – они думали что началась война – но не знали что воевать они будут не на равных – наше оружие было словно швейные иглы для слона.

Зато знал я. Как знал и то что Боги – или демоны услышали мои молитвы – они изменили мир и изменили мою жизнь. Может это судьба моя – служить… этим?

Люди – остальные, другие люди не знали и не верили что я служу кромагам, иначе наверное они бы выражали свою ненависть, хотя если подумать – как можно ненавидеть того кого не можешь победить? Вернее, не так – откуда могла взяться ненависть у этих слабых людей, которые стали покорными рабами кромагам? Они думали убежать – собирали вещи, кто-то запирался в домах, а я знал что дома будут снесены торнадо, что всё живое на земле будет погублено…

Там была женщина, которая не любила своего мужа, которая желала развестись с ним а вместо того ей пришлось жить с ним, пока «война не закончится». Но войны – не было. Были те кто пришли и те кто были здесь – обреченные на гибель и гибельное рабство.

Нужно было разделение. Я знал правила – не разговаривать с кромагами, не задавать вопросов, не смотреть на них – и не смотреть на других людей – как одно из правил вежливости – поворачиваться вокруг себя – это вроде нашего поклона или рукопожатия.

А ещё нужны были пальмовые ветви – пальмовые ветви в руке – отличительный знак тех кто был оставлен в живых, эдакий билет на выживание – нет ветви – нет жизни. Ветвь можно было заменить – павлиньим пером, другой веткой – но длинной, зелёной и с резными листьями.

С ветвью в руках, кланяясь, вернее, совершая этот самый поворот – я ходил по вымирающему городу, среди людей которые не впадали в панику, но это был лишь вопрос времени – когда они поняли бы что смерть неизбежна – они начнут сходить с ума.

И вот. Когда я уже понял что сейчас всё начнётся по иному – я стану служить тем кто сильнее – по праву силы, но не чести…

Я услышал голос – тихий как ночной ветер и звонкий как весенний ливень.

«Ты будешь убивать своих? Ты будешь убивать своих?»

Меня как ударило.

Я понял что не могу улететь. Я понял что лучше трижды умереть чем один раз предать свою землю и свой мир.

Я понял что я не конченный подлец – и пелена спала с глаз.

Мы стояли на какой-то лестнице – много людей и много кромагов – последние возвышались над головами, смотрели немыми и мёртвыми глазами.

Смотрели кромаги в небо где зажигалась в небе сияющая рука – и кто-то прошелестел в моей голове – это Солнечный Пастор, из Божество.

Но Солнце было и моим Богом. Я понял что мне нужно делать.

Я стал пятиться – уходить за толпу, скрываться в толпе, свернул на небольшую улочку где уже начали спускаться сумерки и бросился прочь. Площадь Александра Невского, прямо, влево – и по Староневскому к Лавре, черт его знает почему – но я будто знал что в храме я буду в безопасности – ибо этот храм был и их святыней, святыней Солнца, святыней Кромагов.

Сначала я бежал с кем-то, какие-то мужчины, потом, кажется, они стали отставать, со мной остался только один человек. Мы знаем что они бросятся по нашим следам – и прыгаем в полупересохший канал – откуда он взялся там? Не знаю. Воды сначала на самом дне, чем дальше – тем глубже, мы взобрались по поребрику, несколько шагов – и увидели лодку, железную, огромную.

Когда мы уже плыли в лодке в сторону Лавры – я увидел что уже пришла ночь. Нас догоняли – или кто-то совершал обход по каналам, судя потому что за нами плыла другая железная лодка, в которой наверняка не поместился бы никто из кромагов – это были люди, их прислужники, точно такие же каким и был я, правда, наверняка рангом пониже.

Я слышал их разговор, мужчина со мной слышал их разговор, мы легли на дно лодки и затихли. В небольшую щель мы видели свет с их лодки, видели как они подобрались к нам вплотную и посветили фонарем но почему-то не заметили нас. Стали отплывать – и в этот момент мужчина со мной то ли что-то проговорил, то ли закашлялся – но они в один момент начали приближаться к нам. Подобрались совсем близко, так, что я увидел их вплотную – их было двое, двое мужчин, двое воинов. Один схватился за борт нашей лодки – сказал что не хватает какой-то детали – что лодка не стоит а плывет, потому что… тут пробел – я не понял что именно он сказал. Но они стали перебираться к нам чтобы убить нас, потому что у нас не было пальмовых ветвей.

Ненависть к моему спутнику охватила меня, из-за него мы погибнем – но что такое, я будто понял что путь наш не окончен – будто это какой-то фильм, старый, известный мне, пусть я и в нём – но я точно знаю что это ещё не конец.

Нахлынуло ощущение – и схлынуло в один момент, уступив место снова обнявшему меня страху.

Наша лодка начала тонуть, или мы начали погружаться во тьму – быть может прислужники кромагов сделали что-то странное с нами, страшное… но будто раздирая пелену мрака мой спутник с криком бросился на кромагов… и убил их ножом, выхваченным у них же из-за пояса – одним ударом пронзил двоих.

Тьма схлынула, будто мы оказались в ином мире. Ничто не напоминало ночной ужас – ярко светило солнце, зеленая трава и пыльная дорога куда-то вела нас. Я поднял нож, поднял ножны, которые странно крепились – через плечо и вокруг пояса, так, что сами ножны оказались на левом боку. Нож был примерно с локоть длиной, в лезвии несколько отверстий, черная рукоять.

Подобрал и меч, который выронил кто-то из кромагов, снял с мёртвого ножны, которые крепились на пояс. Меч был тоже странным, каким-то современным – длиною чуть меньше метра, широкое лезвие, расширяющееся к гарде, очень простой и очень лёгкий меч.

Потом я понял что теперь то и началась совершенно другая жизнь… Может это и был мой путь – освободить землю от кромагов?

Мы с моим спутником побрели куда-то вперёд…