-
Posts
20670 -
Joined
Everything posted by Тёмный менестрель
-
моя флейта, мандолина, врождённая способность излагать мысли в стихотворной форме, а также тихий и слабый голос - к вашим услугам, моя королева
-
кем бы ни был - мимо пива не пройду...
-
я всегда третий
-
ПЧ (постоянный читатель, типа френд) с блога живёт в Израиле. Запись из её блога, рыдаю) Едем мы вчеар мимо Старого города в иерусалиме. А там идет мужик по направлению к Стене плача и тащит деревянный крест. Жара, идет , отдувается. Господа, история жива! Этери Ах, да. Картинка понравилась.
-
у меня да. но ты сам понимаешь - с фобиями надо бороться! пересиль себя!
-
Анна Валенберг Кожаный мешок На камне в глухом бору сидел Никлас, а рядом с ним стояла корзина, полная древесной коры. Он собрал ее, чтобы жена добавила ее к скудному запасу спорой ржаной муки, которую ему выплатили за поденную работу в господской усадьбе. А иначе этой муки никак не хватило бы на все голодные рты в его лачуге! Однако же Никлас так устал и был в таком отчаянии, что не мог идти дальше, прежде чем немного не передохнет. И вот он сидел, думая о том, когда же придет конец великой нужде, что обрушилась и на него самого, и на его соседей. Засуха сожгла почти все посевы и всю траву, а в ту страну, где свирепствует засуха, всегда приходят следом голод и нужда. Тысячи людей и целые стада скотины умерли или пали с голоду, да и кто знает, скольким суждено пережить эту голодную зиму. Вдруг он услыхал скрежет лопаты, который бывает, когда она наталкивается на мелкие камешки. Сквозь кусты, возле которых он сидел, Никлас увидел старого тролля, вскапывающего землю под высокой сосной. Тролль работал не разгибая спины, пыхтел, но дело у него спорилось. Вскоре он, отбросив лопату, вытащил большой кожаной мешок и развязал его. В тот же миг совсем рядом с троллем на краю ямы слегка приподнялся большой камень и показалась голова старой троллихи. - Послушай-ка, муженек, - сказала она. - Ты не забыл, что тебе надо посеять шесть зернышек пшеницы вместо четырех. Муки-то мне для пирушки побольше надо! - Хорошо, что напомнила об этом, - ответил, почесав голову, старик, - но я и сам бы не забыл об этом. Старая троллиха исчезла, закрыв лаз вместо творила камнем. А Никлас подивился, какой же добрый урожай можно получить из шести зернышек пшеницы? Однако старый тролль отсчитал шесть пшеничных зернышек из кожаного мешка, завязал его и снова спрятал. Потом посадил по одному зернышку в каждом углу поля, а два - посередине да и уселся в траву с таким видом, словно чего-то ожидал. Никлас тоже стал ждать вместе с ним: очень уж хотелось поглядеть, что из всего этого получится. И вскоре на его глазах случилось настоящее чудо. Там, где были посажены зернышки, проклюнулись зеленые стрелочки и тут же полезли из земли все новые и новые росточки. Они тянулись в вышину, покрывались колосьями, и внезапно перед Никласом раскинулось и заколыхалось целое пшеничное поле. Колосья набухали, желтели и стали под конец такими тяжелыми, что свисали до самой земли. Тогда старый тролль топнул оземь ногой и из-за каменных глыб и земляных куч выползла целая орава маленьких троллят. Они вырывали пшеницу с корнем, отряхивая тяжелые колосистые снопы в огромные мешки, которые притащили с собой. И посыпались из колосьев спелые, золотистые зерна. Когда мешки наполнились доверху, троллята взвалили их себе на спины и исчезли вместе со старым троллем. Исчезли словно дым среди кочек и горных расселин. - Вот это урожай так урожай! - сказал самому себе. Никлас и отправился в поле - поглядеть, не достанутся ли ему какие-нибудь брошенные колоски. Но троллята, верно, поработали на славу - в поле не осталось ни единого зернышка. Землю устилала одна лишь сухая, смятая солома. "Пойду-ка я лучше к той сосне да возьму мешок. Такой урожай мне по душе пришелся", - подумал Никлас. Но освободив корни сосны от мха и земли, Никлас не обнаружил ни малейших следов мешка, и сколько он ни разрывал землю руками и острым камнем, ему так ничего и не удалось найти. А время шло, близился полдень. Пора было идти на поденщину. В конце концов Никлас взял корзинку и отправился с ней домой. А поиски клада решил отложить до следующего дня. Утром, едва рассвело, он снова отправился в лес, взяв с собой лопату. Но когда он подошел к тому месту, где вчера было поле, оно уже исчезло, а хуже всего то, что он не мог узнать сосну, под которой лежал кожаный мешок. Никлас стал в надежде копать то под одной, то под другой сосной, но все напрасно. Он так упрямо копал, что не замечал времени и опоздал на поденщину. Староста отругал его и урезал долю ржаной муки, которая причиталась ему в уплату за труды. Но это его ничуть не остановило. На другой день он уже снова был в лесу, снова опоздал на поденщину, и снова у него урезали долю муки. Жена плакала, ругала его, что он слоняется по округе, словно бродяга с проселочной дороги, и сетовала, что Никлас заставляет ее и детей голодать. Ни словом не выдал Никлас, чем он занимается, потому что знал: тот, кто ищет клад, если хочет найти его, не должен об этом говорить. Однажды утром, когда он, как обычно, рыл землю, увидал его случайно какой-то старый торпарь и давай над ним насмехаться. - Так, так, любезный мой Никлас, ты хочешь найти клад, - уязвил его старик. - Однако днем тебе это не удастся. Человеческим рукам никогда, кроме как ночью, не добраться до троллевых сокровищ. - Ах так, - сказал Никлас и бросил лопату, потому как знал, что старый торпарь сведущ во всех тайных, скрытых от людей делах. - Тогда попытаю-ка я счастья ночью. Но старик только засмеялся ему в ответ. - Не велика от этого польза. Не велика польза, - повторил он. - Если кто и найдет клад, он не сможет вытащить его наверх, прежде чем взойдет солнце. За это же время тролли так запугают, что не захочешь и клада, а выпустишь сокровище из рук или же вымолвишь какое ни на есть словечко, а сокровище - раз! - и исчезло. И оглянуться не успеешь! Тролли-то знают немало волшебных заклятий. Они нашлют на того, кто ищет клад, шипящих змей и прожорливых волков, так что хоть бы ноги унести. Ищи, любезный Никлас, ищи клад, коли тебе это по душе. Только боюсь, ничего тебе не найти. С этими словами заковылял старый торпарь дальше, рассказывая всем и каждому, кто только хотел его слушать, о том, что Никлас ищет клады в лесу. Вся округа смеялась над Никласом. А жена его лила слезы и бранила мужа за все его глупости. И он и вправду перестал ходить в лес по утрам. Однако же вместо этого стал ходить туда по ночам, когда все другие спали. Поутру же возвращался он такой сонный и усталый, что не в силах был справлять поденную работу и получал муки еще меньше обычного. В лачугу его пришла настоящая нужда, да и сам он голодал, отощал, кожа да кости стал. И все-таки продолжал искать клад, потому что найди Никлас клад - и он стал бы счастьем и спасением не только для самого Никласа, жены и детей, но и для всей страны. Однажды ночью, только Никлас подошел к камню, на котором в первый раз сидел, подсматривая за старым троллем, взошел месяц. И тут вдруг будто пелена спала с глаз бедняка, он тотчас узнал сосну, под которой старый тролль спрятал кожаный мешок. Несколько ударов лопатой - убраны слой земли и камни, и вот уже виднеется что-то круглое, толстое и гладкое. Мешок! Ведь это кожаный мешок! Никлас отчетливо видел его при свете месяца. И, дрожа от радости, начал окапывать мешок, чтобы легче было приподнять его. Потом он нагнулся, обхватил обеими руками мешок, приподнял его и стал тащить. Но не тут-то было, мешок прочно сидел в земле. Казалось, будто кто-то крепко-крепко держит его снизу. Никлас изо всех сил тянул мешок, дергал его и рвал. Но все напрасно. У того, кто ему противился, была такая хватка, словно вместо пальцев у него были железные клещи. "Ладно, - подумал Никлас, встав на колени возле ямы, - видно, ничего больше не остается, как простоять здесь до самого раннего утра. Только бы не напали на меня чудовища". Вглядываясь в кустарник, он прислушивался к малейшему шороху. Вскоре он и вправду услыхал какой-то хруст и треск, и из кустов прямо на него выскочил страшный, мерзкий волк с разинутой пастью. Никлас не на шутку испугался, он подумал: не все ли равно, умереть ли в пасти зверя или же медленной голодной смертью зимой. А раз так, то троллям, если они прячутся за деревьями и смотрят на него, не видать его страха. И Никлас, не отрывая острых глаз от чудовища, еще крепче обхватил руками мешок. Волк страшно скалил зубы и все шире разевал пасть, готовый вот-вот проглотить человека. Но внезапно он застыл на месте, словно наткнулся на острый взгляд Никласа, взгляд, подобный направленному на него оружию. И волк, повизгивая, пополз назад, а под конец исчез в зарослях кустарника. Однако же вскоре послышалось шипение, и на ветвях дерева, прямо над головой, Никлас увидел извивающееся змеиное туловище, а беспощадные сверкающие глаза на плоской голове неотрывно разглядывали его. Никлас содрогнулся от ужаса, но и тут не выпустил мешок из рук; пристально и бесстрашно смотрел он в сверкающие глаза чудовища. И глаза змеи медленно угасали под его взглядом, а потом потухли, и Никлас не увидел больше ни глаз змеи, ни ее туловища. "Слава богу, - подумал Никлас, - теперь-то я знаю, как одолеть чудовищ, если еще кто-нибудь явится". Но никто больше не появился. Зато вскоре Никлас услыхал далеко-далеко какой-то человеческий голос. Казалось, кто-то кричит. И вскоре он ясно расслышал, что зовут его и что это голос их соседки. - Никлас! Никлас! - кричала она. - Иди домой! Твоя жена помирает! Никлас задрожал так, что чуть не выпустил мешок из рук. Его дорогая жена умирает и он, быть может, никогда больше ее не увидит! Но если он выпустит мешок из рук и побежит домой, его дети, пожалуй, тоже умрут с голоду. Зато, если он удержит мешок, - и его дети, и тысячи других людей смогут жить счастливо. И Никлас держал мешок, хотя сердце в груди разрывалось от горя. Но тут до него снова донесся крик: - Ау, отец! Ay! Ay! Это старший сын Никласа кричал так, что эхо разносилось далеко вокруг в лесу. А следом раздался третий голос, голос маленькой дочери Никласа - Гудрун: - Батюшка, батюшка, где ты? Где ты, милый батюшка? "Только бы они меня не нашли, - думал он. - Хоть бы месяц закатился, чтобы они меня не увидали". Но месяцу нужно было еще долго плыть по небу, прежде чем он снова добрался бы до лесных верхушек. Все отчетливей и отчетливей слышались голоса, и тут Никлас увидел, как все трое звавших его мелькают между деревьями. Он как можно плотнее прижался к земле. Но у мальчика был соколиный взгляд, и он тотчас обнаружил отца. - Вот он, вот он! - закричал сын. И в тот же миг все трое - соседка, сын и дочь - уже стояли возле Никласа, рассказывая ему, как бедная умирающая лежит на смертном одре, тоскуя по мужу. Но он не отвечал и только неотрывно смотрел на них. - Только бы нам раздобыть матушке какой-нибудь сытной еды, может, она и оправилась бы, - говорил мальчик. - Если ты дашь мне свой кафтан; батюшка, я бы мог пойти к лавочнику и продать его. Как ни хотелось Никласу отдать сыну свой кафтан, он все равно не мог бы этого сделать, потому что тогда ему пришлось бы выпустить из рук кожаный мешок. И он холодно покачал головой. - Никласу его кафтан дороже жизни жены! - воскликнула соседка. - Всякому видно, что ему нет дела ни до жены, ни до детей. И не стыдно ему здесь прохлаждаться, когда в лачуге его полным-полно бед. А что это он держит в руках? Сдается мне, что это большущий камень! Мальчик с девочкой тоже наклонились, чтобы взглянуть. - Да это всего-навсего большая гранитная глыба! - сказал мальчик. - Господи боже, он совсем ума решился! - вскричала соседка. - И хоть бы слово вымолвил! Тролли наверняка околдовали его! Надо спасти Никласа. И она попыталась было оторвать его руки от кожаного мешка. И тут он так дико взглянул на нее, словно собирался укусить, и соседка вместе с Гудрун испуганно отпрянули назад. - Придется привести людей, чтобы освободить его от троллей, хочет он того или нет, - сказала соседка. - Пойдемте, дети, да побыстрее. И с этими словами она исчезла в кустах вместе с детьми. Никлас так испугался, что крупные капли пота градом покатились по его лбу. Неужто теперь, когда он так близок к тому, чтобы овладеть сокровищем, они явятся и выхватят мешок у него из рук? Спустя некоторое время он услышал шорох в кустах и задрожал от ужаса при мысли о том, что, быть может, кто-то идет, чтобы вырвать сокровище у него из рук. Но это была всего лишь Гудрун, которая вернулась обратно. При ясном свете месяца ее маленькое личико сияло красотой и нежностью. Подойдя к отцу, она обвила руками его шею. - Не бойся, милый батюшка! - сказала она. - Ты, ясное дело, думаешь, что нашел клад. Но никто больше не придет и не отнимет его у тебя. Скоро месяц зайдет, и тогда трудно будет отыскать дорогу сюда. А я обману людей и уведу в другую сторону. Ты же тем временем лежи здесь, пока солнце не встанет и ты сам не увидишь, что держишь в руках всего лишь камень. Ни на одну минутку не поверила она в то, что он нашел клад, но все равно хотела помочь отцу. И Никлас почувствовал себя таким счастливым оттого, что она беспокоилась о нем. И слезы выступили у него на глазах, пока он молча лежал на земле, не спуская глаз с Гудрун. А она-то подумала, что отец горюет об умирающей матушке. - Не печалься о матушке, милый отец, - сказала она. - Я пойду к лавочнику и продам мои длинные волосы, а он даст мне какой-нибудь сытной еды. - И, улыбнувшись ему, Гудрун исчезла в кустах. И в тот же миг Никлас страшно испугался за нее. Каково там придется ей одной в дремучем лесу? Удастся ли ей уйти от волка, , который караулит в лесной чаще? И в самом деле через несколько минут он услыхал вдруг крик. Ему показалось, будто Гудрун кричит: - Батюшка, помоги! В отчаянии выпустил он из одной руки мешок, который тут же стал тяжелым как свинец. И тотчас же под землей послышался глухой смех. "Тролли смеются надо мной, - подумал он. - Может, это вовсе и не Гудрун кричала, а всего лишь сова". И он опять обеими руками вцепился в мешок. А крики повторялись снова и снова. И он не мог различить, кто это кричит: Гудрун или сова. Он то вскакивал, готовый бросить мешок, то вдвое крепче охватывал его руками. Пот ручьями стекал по его лицу, но он знал, что должен спасти жизнь стольких людей! И еще крепче сжимал в руках мешок. Под конец он освободил одну руку, а его другая рука сразу ощутила вдвойне тяжесть мешка, собрал с камней мох, заткнул им уши, а затем крепко закрыл глаза. Что бы ни случилось, он не хотел больше ничего видеть и слышать. А этой ночью было что видеть и слышать. И как он ни затыкал уши, невозможно было не услыхать такого страшного шума. Казалось, целая кавалькада диких охотников промчалась мимо него. И как Никлас ни жмурил глаза, он видел такие яркие молнии, будто все небо было объято пожаром. Но он решил: будь что будет. Он не знал, сколько времени пролежал так, держа клад своими онемевшими пальцами, наконец ему показалось сквозь опущенные веки, что уже брезжит рассвет. И в ту же минуту до него внезапно донеслось его собственное имя. Его выкрикивали вперемежку с отчаяннейшими проклятиями: - Повесить его, сжечь, посадить на кол! - кричали голоса. Казалось, сотни ног ринулись прямо к нему. "Теперь-то уж они меня нашли. Они думают, что это из-за меня жена умерла с голоду, и хотят, чтобы я поплатился за это. Настал мой последний час", - подумал Никлас. И когда он почувствовал, что люди совсем рядом, - он открыл глаза. К нему подходили все парни их округи с дубинками в руках. Вот они уже совсем близко! Вот замахиваются дубинками, чтобы размозжить ему голову, - но ни единого слова не вымолвил Никлас. Он только ждал, не выпуская мешка из рук. Вдруг косой луч солнца прорезал лес. Он озарил лица парней, озарил он и кожаный мешок. И мешок в руках у Никласа сразу стал таким легким, что Никлас потерял равновесие и упал на спину. Но все-таки поднялся и изумленно огляделся вокруг. Куда девались все эти парни с угрожающе поднятыми кольями? И тени их не мелькнуло перед его глазами. Неужто он недавно видел все в таком страшном ложном свете? Но он не стал задаваться вопросом, видел он их всех на самом деле или нет. Кожаный мешок-то уж во всяком случае был у него в руках. Гордый, словно король, взвалил он мешок на спину и зашагал домой. Но когда он отворял двери в горницу, сердце затрепетало у него в груди; он подумал, что увидит жену мертвой в кровати. А Гудрун?.. Может, все уже сидят и оплакивают ее? Но то, что он увидел, заставило его застыть в изумлении на пороге. Ведь у очага стояла его жена и варила молочный суп к завтраку. За ручной прялкой сидела Гудрун и пряла. А ее длинные волосы сверкали, словно золото, в лучах солнца. И тогда он понял: все, что он видел в лесу, - только призрачные видения, с помощью которых тролли хотели заставить его выпустить сокровище из рук. Но это им не удалось. И, бросив свою ношу на пол, он рассказал жене и детям, какое счастье и богатство заключено в этом кожаном мешке. И они, не переставая удивляться, заплакали от радости. Внезапно Гудрун заметила, какой необычный вид у отца: его голову словно обсыпало снегом. - А что, батюшка, разве нынче шел снег? - спросила девочка и потянулась к отцу, словно желая стряхнуть белые снежинки с его волос. Но это был не снег. Просто волосы Никласа поседели за эту ночь, потому что никому не удается бесследно победить в битве с троллями. Анна Валенберг
-
Анна Валенберг Подарок тролля Жили-были бедный торпарь (безземельный крестьянин) с женой, и ничего-то у них на свете не было, кроме пятилетнего мальчика по имени Улле, маленькой хижины, козы Жемчужинки да еще козла Цветика. День-деньской торпари на поденной работе трудились; вот и огородили они выгон, где козы могли сами пастись - травку щипать. Сынку Улле оставляли они каравай хлеба с молоком, запирали его в хижине, а ключ под крыльцо клали. Однажды вечером воротились они домой, а Жемчужинки и Цветика - как не бывало. Люди же, которые по проселочной дороге мимо проходили, рассказали, будто видели, как злой старый тролль с Высоких гор уводил их с собой. То-то было горя да слез! Жить торпарю с семьей стало куда хуже прежнего, вместо козьего молока Улле наливали в его кружку одну воду. А хуже всего то, что кто его знает, вдруг страшный тролль вернется назад, сунет Улле в мешок, да и унесет с собой в гору. Торпарь с женой каждый день предупреждали Улле, чтобы он не глядел в окошко, кто его знает, вдруг старый тролль пройдет мимо и Улле ему приглянется? А коли уж так случится, что тролль и вправду явится и постучит в дверь, то Улле, учили они, должен крикнуть: "Папа, папа!" - чтобы тролль подумал, будто торпарь дома. Тогда старый тролль испугается да и уберется восвояси. А чтобы Улле узнал тролля, родители описали его как можно точнее. И уродлив-то он до ужаса. Вместо бровей у тролля-де кусты растут, рот - до ушей, нос - толстый, словно репа, а вместо левой руки у него волчья лапа. Ясное дело, Улле поостережется и будет защищаться, заверил он родителей. Ведь он смастерил себе настоящее оружие для защиты. Он вбил гвоздь в полено, и получилось копье. Фаянсовой миской Улле наточил старый перочинный нож, и получился меч. - Берегись теперь, старый тролль! А не то худо будет! Достанется тебе на орехи. Однажды, когда Улле чистил свое оружие, он услыхал, как кто-то копошится за дверью. Улле выглянул в окошко и увидел какого-то малого с мешком на спине. Тот стоял на коленях и шарил рукой под крыльцом. Это был сам тролль, который явился за Улле и теперь искал ключ, чтобы войти в хижину, но Улле не признал старика; вовсе не так описали тролля его родители. - Эй, чего ты ищешь? - спросил Улле. - О, я потерял монетку, и она закатилась под крыльцо. Не выйдешь ли ко мне и не поможешь ли мне ее отыскать? - Нет, - ответил Улле. - Отец с матушкой заперли меня, чтоб я не угодил в лапы злого старого тролля. Тролль исподлобья взглянул на Улле. Любопытно, понял ли малыш, кто он такой. - Но я-то ведь не похож на старого тролля? - спросил он, желая испытать мальчика. - Да нет, тебя-то я не боюсь, - решил Улле. - А вообще-то я и старого тролля нисколечко не боюсь. Пусть только явится, получит у меня! Есть у меня тут и копье, и меч, ты не думай! Глянь-ка! Старый тролль посмотрел в окошко и стал уверять, что он ничего не видит. Тут-то он и спросил у Улле, не лежит ли ключ в таком месте, где он может взять его, чтобы войти в дом и получше разглядеть меч и копье. - Ясное дело, лежит, - заверил его Улле. - Ключ лежит под сломанной нижней ступенькой справа. И в самом деле, ключ был там. Старый тролль тотчас отворил дверь и вошел в хижину. По правде говоря, Улле обрадовался гостю. Сидеть в одиночестве ему порядком надоело, он оживился и с гордостью стал показывать старому троллю, как хорошо он наточил нож и какое чудесное копье можно смастерить из гвоздя и полена. Вот бы хорошо, если бы явился старый тролль! Досталось бы ему за то, что он украл их коз! - Пойдем со мной в лес, - сказал старый тролль, - прогуляемся, тогда, может, и коз своих найдешь. Я примерно знаю, где тролль прячет скотину. Улле показалось, что старик дело говорит. Вот было бы здорово, если бы удалось выкрасть Жемчужинку и Цветика! - Пойдем же, пойдем! - уговаривал мальчика ст-рый тролль. - Ну, ладно! - согласился Улле. Завтрак он решил взять с собой, потому что путь к троллевым пастбищам был не ближний. Разломил тут Улле каравай хлеба и рассовал ломти по карманам. Но один ломоть, как гостеприимный хозяин, предложил троллю. Хозяин ведь должен всегда делиться тем, даже немногим, что у него есть. Однако же тролль наотрез отказался от угощения: - Нет! Откуда Улле было знать, что у троллей есть одна такая маленькая особенность: они никогда не делают зла тому, от кого получили какой-нибудь подарок. Тогда Улле съел свой завтрак один, и перед тем, как пуститься в путь, протянул руку старому троллю, чтобы тот вел его куда надо. Но тролль оттолкнул Улле со словами: - Держись за мою правую руку - левая у меня болит. И показал мальчику, что левая рука у него обмотана большим шейным платком. - Ой, ой! Бедняга! - пожалел его Улле. - Дай-ка я подую на твою больную руку, и она скоро поправится. Но старый тролль не захотел этого. Он думал только о том, как бы им поскорее уйти, пока никто их не увидел. Дело, верно, пошло бы быстрей, сунь он мальчонку в мешок. Но раз тот сам идет с ним по доброй воле, он, по крайней мере, хоть часть дороги обойдется без тяжелой ноши. И вот пустились они в путь - старый тролль, а за руку рядом с ним Улле со своим копьем и мечом под мышкой, чтобы быть наготове, если им встретится злой старый тролль. Вскоре Улле устал и сел на камень - поесть. Он уже проголодался. Покосился на него старый тролль: не пора ли мальчонку в мешок сунуть?! Как бы там ни было, а тролль немало досадовал на то, что Улле нисколечко его не боится. Разве это дело! Куда легче было бы сунуть мальчонку в мешок, если б он орал и брыкался, как другие дети. И тогда тролль надумал напугать Улле. - Слышь-ка, Улле, - сказал он, - подумай, а что если я все-таки старый тролль и есть? - Да?! - произнес Улле и поглядел на старика. - Нет, тролль вовсе на тебя не похож. Вместо бровей у него кусты растут, а у тебя таких бровей нет. Рот у него - до ушей, а у тебя такого нет. Вместо левой руки у него волчья лапа, а у тебя тоже такой нет. Меня не проведешь. - А на кого похож я? - спросил старый тролль. - Сдается, на самого обыкновенного человека, - решил Улле. Старому троллю стало так смешно от этих слов, что он громко расхохотался. И в тот же миг Улле исхитрился кинуть ломтик хлеба ему прямо в глотку. - Это тебе за то, что ты добрый, а еще за то, что никакой ты не старый тролль, - сказал мальчик. - О-хо-хо, о-хо-хо! - закашлялся старый тролль и постарался выплюнуть хлеб. Но ему это не удалось. А лишь только тролль проглотил ломтик хлеба, он уже не мог смотреть на Улле прежними глазами. Вот так чудо! Теперь, получив от мальчика ломтик хлеба, он не желал ему больше дурного - наоборот. - Вон что, стало быть, по-твоему, я смахиваю на человека, - сказал он. - Никто мне никогда ничего подобного не говорил. Но коли я смахиваю на человека, то я, верно, и вести себя должен по-человечески. Вот послушай-ка! Тролль вынул небольшую дудочку из кармана и сыграл какую-то песенку. И тут Улле показалось, будто слышится ему, как козы блеют. Тролль снова заиграл на дудочке. Улле опять прислушался и услышал вдруг топот множества козьих копытец, одни легко, другие тяжело топтали лесной хворост и мох. Старый тролль заиграл в третий раз. Тут что-то светлое замелькало меж деревьев, и в ту же минуту к Улле бросились Цветик и Жемчужинка, батюшкины и матушкины козы. Они сразу признали хозяйского сынка и давай его тормошить, давай его бодать. Сомнения нет, это были они, их украденные козы, целы и невредимы. Улле не помнил себя от счастья; он кричал от восторга и прыгал на одной ножке. Но что это? Следом за Цветиком и Жемчужинкой появилась чуть ли не сотня маленьких козлят, нежных и хорошеньких, словно белые комочки мягкой пушистой шерсти. - Откуда они? - спросил Улле, глядя на старого тролля. - Видишь, сколько рождается козлят, когда их родители, как Цветок и Жемчужинка, пасутся у старого тролля с Высоких гор, - ответил тролль и потрепал Улле по волосам. - Однако же пора в путь, надо тебе успеть домой раньше отца с матушкой. И не успел Улле вымолвить слова, как тролль, кивнув ему головой, поспешно исчез среди деревьев; тролли терпеть не могут, когда их благодарят. Подивился было сперва Улле, куда девался этот старичок, но тут же и думать забыл о нем и вместе со всем стадом отправился домой. Только кто бы им ни встретился на пути, все останавливались и диву давались при виде маленького мальчика с двумя козами и огромным стадом козлят. Немало людей пошли следом за Улле до самого его дома, а когда он впустил свое стадо на выгон, изгородь со всех сторон облепили зеваки. А тут и отец с матушкой вернулись. Увидели они своего сынка посреди огромного стада коз, да так тут же и сели. Рассказал им Улле свою историю, а они только руками всплеснули да заохали. Кто бы это мог быть? Ну, который играл на дудочке и позвал коз? Похоже на троллевы проделки, на волшебство, но не может быть, чтобы старый тролль выказал вдруг такую доброту?! - Нет, это не он, - сказал Улле. - Хоть брови у него и густые, но они вовсе не похожи на кусты. И хоть рот у него большой, но все же не до ушей. И никакой волчьей лапы на левой руке у него нет. Она только обмотана шейным платком, потому что рука у него болит. - Ой! Ой! - закричали торпарь, его жена и все люди, что столпились вокруг козьего выгона. - Стало быть, это был все же старый тролль; это он как раз и перевязывает свою волчью лапу, чтоб его не узнали, когда он рыщет по округе. Улле без конца оглядывался по сторонам. И все не мог понять, как это получилось: не вязался подарок тролля с тем, что о нем рассказывали, об этом старике. - Ну, стало быть, и старые тролли могут быть добры, да, и они тоже, - наконец сказал Улле. И никто из тех, кто видел коз с козлятами, перечить ему не стал. Однако ни один человек на свете прежде в это не поверил бы. Анна Валенберг
-
Туве Янссон Дитя-Невидимка Один из хемулей стоял на крыше и разгребал снег. На хемуле были желтые шерстяные варежки, которые в конце концов намокли и стали ему мешать. Тогда он положил их на трубу, вздохнул и снова взялся за дело. Наконец он добрался до чердачного окошка. - Ага, вот оно,- сказал он.- А внизу разлеглись эти сони. Все спят, спят и спят. Пока другие тут надрываются. И все ради того, чтобы наступило Рождество. Он встал на окошко и тихонько потопал по нему, так как не помнил, открывается ли оно внутрь или наружу. Оно сразу же открылось внутрь, и хемуль, окутанный' снежным облаком, свалился на кучу разного домашнего скарба, который муми-тролли снесли на чердак на хранение. Хемуль был крайне раздосадован, он к тому же не очень хорошо помнил, куда он положил свои желтые варежки. А это были его любимые варежки. Хемуль протопал вниз по лестнице, распахнул дверь и закричал сердитым голосом:-"Скоро Рождество! Надоели вы мне со своим спаньем, Рождество может наступить в любую минуту!" Семейство му ми-троллей, как всегда, погрузилось в зимнюю спячку. Они спали уже не один месяц и собирались проспать до самой весны. Тихонько покачиваясь в ласковых объятьях сна, они плыли сквозь долгий, нескончаемый летний полдень. Вдруг что-то тревожное и холодное нарушило сладкий сон Муми-тролля. И кто-то стаскивал с него одеяло и кричал, что ему надоели и что наступает Рождество. - Уже весна...- пробормотал Муми-тролль. - Какая весна?! - взорвался хемуль.- Рождество, понимаешь. Рождество. А я ничего не сделал, ничего не приготовил, и они в это время еще посылают меня вас откапывать. Варежки, наверное, пропали. И все носятся, как угорелые, и ничего не готово... И хемуль протопал по лестнице и вылез через чердачное окошко. - Мама, проснись,- испуганно зашептал Муми-тролль.- Случилось что-то ужасное. Они называют это Рождеством. - Что ты имеешь в виду? - высунувшись из-под одеяла, спросила мама. - Я точно не знаю,- ответил ее сын.- Но ничего не готово, и что-то пропало, и все носятся, как угорелые. Может, опять наводнение. Он осторожно потряс фрекен Снорк и прошептал: - Ты не пугайся, но говорят, произошло что-то страшное. - Спокойствие,- сказал папа.- Только спокойствие. И он пошел и завел часы, остановившиеся еще в октябре. Ступая по мокрым следам хемуля, они поднялись на чердак и выбрались на крышу дома. Небо было синее, как обычно, а потому об извержении вулкана на этот раз не могло быть и речи. Но всю долину завалило мокрой ватой - и горы, и деревья, и реку, и всю крышу. И было очень холодно, даже холоднее, чем в апреле. - Это и есть твое Рождество? - удивился папа. Он набрал полную лапу ваты и принялся ее разглядывать.- Интересно,- сказал он,- интересно, она выросла прямо из земли? Или свалилась с неба? Если она падает вся сразу, то это, должно быть, очень неприятно. - Но папа, это же снег,- сказал Муми-тролль.- Я знаю, это снег, и он не падает сразу весь. - Неужели? - изумился папа.- Но все равно это неприятно. Мимо на финских санях проезжала тетушка хемуля с елкой. - А, проснулись наконец-то,- сказала она, почти не глядя в их сторону.- Не забудьте про елку, пока не стемнело. - Но зачем...- начал было Муми-папа. - Мне сейчас не до вас,- бросила через плечо тетушка и укатила. - Пока не стемнело,- прошептала фрекен Снорк.- Она сказала, пока не стемнело. Самое страшное произойдет вечером... - По-видимому, для того, чтобы избежать опасности, необходимо приготовить елку,- размышлял папа.- Ничего не понимаю... - И я тоже,- покорно промолвила мама.- Но все-таки повяжите на шею шарфики, когда пойдете за елкой. А я пока постараюсь затопить печку. Несмотря на грозящую им опасность, свои елки папа решил не трогать, потому что он их берег. Поэтому они перелезли через Гафсин забор и выбрали себе большую ель, которая Гафсе все равно бы не пригодилась. - Ты думаешь, нам нужно будет под ней спрятаться? - с сомнением произнес Муми-тролль. - Не знаю,- сказал папа, продолжая орудовать топором.- Я совершенно ничего не понимаю. Они дошли уже почти до самой реки, как вдруг увидели Гафсу, которая неслась им навстречу, прижимая к груди кучу разных кульков и пакетов. Раскрасневшаяся и необычайно возбужденная, она, к счастью, не узнала свою елку. - Шум и давка! - закричала Гафса.- Невоспитанным ежам вообще не следовало бы разрешать... И я уже только что говорила, что это стыд и срам... - А елка...- сказал Муми-папа, в отчаянии вцепившись в ее меховой воротник.- Что делают с елкой? - Елка...- машинально повторила Гафса.- Елка? О, какой ужас! Нет, я этого не вынесу... Ведь мне еще ее наряжать... Я же не успею... Пакеты ее попадали на снег, шапка съехала на глаза, и она чуть не разрыдалась в истерике. Муми-папа покачал головой и снова поднял елку. А мама тем временем убрала с веранды снег, достала спасательные пояса и аспирин, папино ружье и грелки. Ведь могло произойти все что угодно. В гостиной на самом краешке дивана сидел крошечный кнютт и пил чай. Мама увидела его в снегу под верандой, и он показался ей таким жалким и несчастным, что она пригласила его в дом. - Вот она, елка,- сказал Муми-папа.- Теперь бы еще выяснить, что с ней делать. Гафса считает, что ее нужно наряжать. - Таких больших нарядов не бывает,- озабоченно сказала мама.- Что Гафса хотела этим сказать? - Какая она красивая! - воскликнул крошка Кнютт и от смущения выпил до дна всю чашку. Он тотчас пожалел, что привлек к себе внимание, и сидел как на иголках. - Ты не знаешь, как наряжают елку? - спросила фрекен Снорк. Кнютт ужасно покраснел и прошептал: - Красивыми вещами. Чтобы было как можно красивее. Так я слышал.- И сгорая от смущения, он закрыл лапками мордочку, опрокинул чашку и исчез за дверями веранды. - А теперь немножко помолчите, я подумаю,- сказал Муми-папа.- Если надо, чтобы елка стала как можно красивее, то значит, речь идет не о том, чтобы прятаться под ней от Рождества, а о том, чтобы его задобрить. Я, кажется, начинаю понимать, в чем здесь дело. Они тут же вынесли елку во двор и надежно установили ее в снегу. А затем принялись обвешивать ее сверху донизу всевозможными украшениями. Они украсили ее ракушками с цветочной клумбы и жемчужным ожерельем фрекен Снорк. Они сняли с люстры хрустальные подвески и развесили их на ветках, а на верхушку водрузили красную розу из шелка, которую подарил папа Муми-маме. Все несли все самое красивое, чтобы умилостивить это непостижимое и грозное Рождество. Когда елка была уже наряжена, мимо снова проехала тетушка хемуля на своих финских санях. Теперь она направлялась в противоположную сторону, и, казалось, она торопится еще больше, если это вообще было возможно. - Поглядите на елку,- крикнул ей Муми-тролль. - О, Господи! - воскликнула тетушка.- Впрочем, вы же всегда были с причудами. Однако я тороплюсь... Нужно приготовить рождественский ужин. - Ужин? - изумился Муми-тролль.- Что, Рождество тоже ужинает?.. - А вы что же, полагаете, можно обойтись без рождественского ужина,- немного раздраженно сказала она и укатила вниз по склону. Весь остаток дня мама ни на минуту не присела. И не успело стемнеть, как рождественский ужин был готов, угощение стояло под елкой, разложенное по маленьким чашечкам. Здесь были и сок, и простокваша, и черничный пирог, и гоголь-моголь, и прочие любимые муми-троллями лакомства. - Как вы думаете. Рождество очень голодно? - забеспокоилась мама. - Едва ли больше, чем я,- с тоскою в голосе сказал папа. Чуть ли не с головой закутавшись в одеяло, он сидел на снегу и терпеливо мерз. Но простые смертные должны смириться перед грозными силами природы. По всей долине в окошках загорались свечи. Загорелись свечки и под деревьями, и в каждом гнезде на ветвях, а по снегу засновали туда и обратно трепещущие огоньки. Муми-тролль взглянул на своего папу. - Да, конечно,- кивнул папа.- На всякий случай. И Муми-тролль пошел в дом и собрал все свечки, какие только смог найти. Он воткнул их в снег, окружив ими елку, и стал осторожно зажигать одну за другой, пока все они не загорелись, чтобы умерить гнев Рождества. Постепенно всякое движение в долине прекратилось: наверное, все разошлись по домам и теперь сидели и ждали, когда нагрянет беда. Лишь одинокая тень еще блуждала среди деревьев. Это был хемуль. - Эй,- окликнул его Муми-тролль.- Долго еще ждать? - Не мешайте,- проворчал хемуль, уткнувшись в длинный список, в котором почти все было вычеркнуто. Он уселся возле одной из свечей и принялся что-то подсчитывать. - Мама, папа, Гафса,- бормотал он.- Двоюродные братья, сестры... старший ежик... младшие перебьются. Снифф мне в прошлом году ничего не подарил. Миса и Хомса, тетя... с ума можно сойти. - От чего? - испуганно спросила фрекен Снорк.- С ними что-нибудь случилось? - Подарки! - завопил хемуль.- С каждым годом все больше и больше подарков! Он что-то отметил в своем списке корявым крестиком и побрел дальше. - Обожди! - закричал Муми-тролль.- Объясни нам... А твои варежки... Но хемуль исчез в темноте, исчез, как и все остальные обитатели долины, так перепуганные приходом Рождества. . И тогда все тихонько, стараясь не шуметь, зашли в дом, чтобы подыскать подарки. Папа выбрал свою лучшую блесну, хранившуюся в очень красивой коробочке. "Рождеству" - написал он на коробочке и положил ее под елку. Фрекен Снорк сняла свое кольцо и, тихонько вздыхая, завернула в шелковую бумагу. А мама открыла свой заветный ящик и достала книжку с цветными картинками, единственную книжку с цветными картинками во всей Муми-долине. То, что упаковал Муми-тролль, было настолько личным и интимным, что никому не было дозволено взглянуть на эту вещь. Даже потом, уже весной, он никому не сказал, что это был за подарок. Потом все уселись на снег и приготовились к самому худшему. Время шло, но ничего не происходило. Лишь крошка Кнютт появился из-за сарая, тот, что. пил у них чай. С ним пришли его родственники и их друзья - все, как один, маленькие, серенькие, жалкие и продрогшие. - С Рождеством вас,- робко прошептал Кнютт. - Впервые слышу, чтобы с Рождеством поздравляли,- сказал папа.- Ты что же, совсем его не боишься? А вдруг оно придет? - Да ведь оно уже здесь- пробормотал Кнютт, усаживаясь на снег.- Можно посмотреть? У вас такая чудесная елка... - И такое угощение,- мечтательно добавил один из родственников. - И настоящие подарки,- сказал другой родственник. - Я всю жизнь мечтал посмотреть на все это вблизи,- со вздохом закончил Кнютт. Все замолчали. Ночь была тихая и безветренная, и свечи горели ровным пламенем. Кнютт и его родственники, затаив дыхание, восторженно смотрели на подарки и рождественский ужин. И восхищение их было так велико, что мама в конце концов не выдержала и, пододвинувшись поближе к папе, прошептала: - Как ты думаешь, а? - Да, но а вдруг...- возразил папа. - Ничего,- сказал Муми-тролль.- Если Рождество рассердится, убежим на веранду. И он повернулся к Кнютту и сказал: - Берите, пожалуйста, это все вам. Кнютт не верил своим ушам. Он осторожно приблизился к елке, и следом за ним с восторженно подрагивающими усами потянулась вереница родственников и друзей. У них никогда еще не было своего собственного Рождества. - Теперь нам лучше отсюда убраться,- встревожился Муми-папа. Они на цыпочках взбежали на веранду и спрятались под стол. Но ничего страшного не произошло. Немного осмелев, они посмотрели в окно. Вокруг елки сидели кнютты, они ели, пили, рассматривали подарки, и им было весело, как никогда. Потом они забрались на елку и прикрепили к веткам горящие свечи. - А на верхушке, наверное, должна быть звезда,- обратился к Кнютту его дядя. - Ты так считаешь? - сказл Кнютт, задумчиво глядя на мамину шелковую розу.- Какая разница, если сама идея верна... - Надо было достать еще и звезду,- прошептала Муми-мама.- Но это же невозможно! - И они посмотрели на небо, такое далекое и черное, все усыпанное звездами, которых было в тысячу раз больше, чем летом. А самая большая висела прямо над их елкой. - Что-то спать хочется,- сказала Муми-мама.- И я устала ото всех этих загадок. Тем более, что ничего страшного не происходит. - Я, например, уже не боюсь Рождества,- заявил Муми-тролль.- Наверное, Гафса и хемуль с тетушкой что-нибудь не так поняли. Они положили желтые варежки хемуля на перила веранды, чтобы он сразу их увидел, и отправились досыпать и дожидаться весны. Туве Янссон
-
Туве Янссон Дитя-Невидимка Темным дождливым вечером вся семья сидела на веранде вокруг стола и чистила грибы. Стол был накрыт газетами, посредине стояла керосиновая лампа. По углам веранды залегли тени. - Мю снова набрала поганок,- сказал папа.- В прошлом году она собирала мухоморы. - Надо надеяться, на следующий год это будут уже лисички,- сказала мама.- Или по крайней мере сыроежки. - Приятнее жить с надеждой,- заметила малышка Мю, посмеиваясь про себя. И они тихо и мирно продолжали чистить грибы. Несколько легких ударов - тук-тук-тук - в окно веранды, и, не дожидаясь ответа, вошла Туу-тикки. Она отряхнула с плаща воду и, придерживая дверь, поманила кого-то из темноты: "Иди, иди сюда". - Кто там с тобой? - спросил Муми-тролль. - Нинни,- сказала Туу-тикки.- Этого детеныша зовут Нинни. Она все еще придерживала дверь и ждала. Никто не появлялся. - Ну вот,- пожала плечами Туу-тикки.- Что ж, пусть на улице постоит, стеснительная какая. - А она не промокнет? - спросила мама My ми-тролля. - Не знаю, так ли уж это страшно, если ее все равно не видно,- ответила Туу-тикки, подходя и усаживаясь поудобнее. Прервав свое занятие, все ждали объяснений. - Вы же знаете, как это просто - стать невидимым, если тебя очень часто пугают,- сказала Туу-тикки и съела гриб, похожий на маленький аккуратненький снежок.- Ну так вот. Нинни испугала ее няня, которая вообще не любит детей. Я встречалась с этой ужасной няней. Видите ли, она не то чтобы злая, это еще можно понять. Но она бессердечная. и ироничная. - Что такое "ироничная?" - спросил Муми-тролль. - Ну, представь себе, что ты оступился и плюхнулся в уже почищенные грибы,- сказала Туу-тикки.- Само собой, твоя мама рассердится. А вот она - нет. Просто скажет с уничтожающим спокойствием: "Я понимаю, это у тебя такой танец, но я была бы тебе весьма признательна, если бы ты плясал не на продуктах". Или что-нибудь в таком же духе. - Фи, какая противная,- сказал Муми-тролль. - Конечно, противная,- согласилась Туу-тикки.- Уж такая она, эта няня. Она иронизировала с утра до вечера, и в конце концов малышка стала растворяться в воздухе. В пятницу ее уже совсем не стало видно. Няня отдала ее мне и сказала, что категорически отказывается смотреть за детьми, которых она даже не видит. - А что ты сделала с няней?- удивленно раскрыв глаза, спросила Мю.- Ты, конечно, ее поколотила? - С теми, кто иронизирует, это бесполезно,- ответила Туу-тикки.- Я взяла Нинни к себе домой. А теперь привела малышку сюда, чтобы вы снова сделали ее видимой. В комнате наступила тишина. Только дождик шумел по крыше веранды. Все уставились на Туу-тикки и думали. - Она разговаривает? - спросил папа. - Нет. Но няня привязала ей на шею колокольчик, чтобы знать, где она находится. Туу-тикки встала и снова открыла дверь. - Нинни! - прокричала она в темноту. Со двора повеяло осенней прохладой, за дверью веранды, на мокрой траве, лежал прямоугольник света. Через минуту робко и жалобно прозвонил колокольчик, он поднялся по ступенькам и затих. Маленький серебряный колокольчик на черной ленточке висел на небольшом расстоянии от пола. У Нинни, наверное, была очень тоненькая шейка. - Ага, ты уже здесь,- сказала Туу-тикки.- Вот твоя новая семья. Иногда они бывают немного непонятливыми, но вообще-то они очень милые. - Дайте ребенку стул,- сказал папа.--Она умеет чистить грибы? - Я ничего не знаю о Нинни,- заявила Туу-тикки.- Я ее только привела к вам. Однако мне пора. Заглянете как-нибудь и расскажете, что у вас с ней получается. Ну, пока. Когда Туу-тикки ушла, все члены семейства молча уставились на пустой стул с висящим над ним серебряным колокольчиком. И вдруг один гриб медленно поплыл вверх. Невидимые руки очистили лисичку от хвои и земли, затем разрезали на кусочки и плавно опустили в миску. И новый гриб проплыл по воздуху. ТерминСписокопределенийАдресаЦитатыГотовый-- Здорово! -- с уважением сказала Мю.-- А попробуйте дать ей поесть. Интересно, видно будет, когда еда опустится в желудок? -- По-вашему, мы сможем снова сделать ее видимой?! -- забеспокоился папа.-- Не сводить ли ее к доктору? -- Думаю, не стоит,-- сказала мама.-- Может, ей хочется немножко побыть невидимой. Туу-тикки говорила, что она застенчива. Лучше не трогать ее, пока мы не придумаем что-нибудь путное. Так и поступили. Мама постелила Нинни наверху, в восточной комнате, которая в это время была свободной. Когда мама поднималась по лестнице, ее сопровождал звон колокольчика. Рядом с кроваткой она разложила все, что каждый получал вечером: яблоко, стакан сока и три полосатые карамельки. Затем она зажгла свечку и сказала: -- А теперь Нинни будет баиньки. Надо хорошенько выспаться. А я накрою кофейник полотенцем, так что кофе не остынет. А если Нинни станет страшно или ей что-нибудь понадобится, надо просто спуститься вниз и позвонить. Мама увидела, как одеяло приподнялось и улеглось маленьким холмиком, а на подушке образовалась .ямка. Она спустилась в свою комнату и отыскала старые бабушкины записи: "Верные домашние средства". От дурного глаза... Лекарство от меланхолии... От простуды... Нет, все не то. Мама листала странички. И вот в самом конце она нашла наконец запись, которую бабушка сделала уже не очень твердой рукой: "Если кто-то из твоих знакомых становится расплывчатым и трудноразличимым". Вот! Слава Богу. Мама внимательно прочла рецепт, который оказался довольно сложным. Потом она занялась приготовлением лекарства для Нинни. Колокольчик, позванивая, спускался по лестнице, ступенька за ступенькой, с небольшими паузами перед каждым следующим шажком. Муми-тролль ждал этой минуты все утро. Но не серебряный колокольчик оказался сегодня самым захватывающим зрелищем. Удивительнее всего были лапки. Лапки Нинни, шагавшие вниз по ступенькам, маленькие ножки с крохотными пальчиками, боязливо жмущимися друг к дружке. Видны были только они одни, и это представляло собой жутковатое зрелище. Муми-тролль спрятался за кафельной печкой и, как зачарованный, смотрел на эти ножки, проследовавшие на веранду. Потом она пила кофе. Чашка поднималась и опускалась. Нинни ела хлеб с вареньем. Затем чашка медленно проплыла на кухню, ополоснулась и отправилась в шкаф. Нинни оказалась очень аккуратным ребенком. Муми-тролль опрометью бросился в сад и закричал: -- Мама! У нее появились лапки! Их видно! "Я в этом и не сомневалась,-- думала мама, сидя на яблоне.-- Бабушка свое дело знала. И как хитро я придумала -- подмешать снадобье в кофе". -- Отлично,-- сказал папа.-- Но будет еще лучше, если она покажет свою мордочку. Мне, знаете ли, становится как-то не по себе, когда я разговариваю с теми, кого не видно И с теми, кто мне не отвечает. -- Tсc,-- предостерегающе сказала мама. Ниннины лапки стояли в траве среди осыпавшихся с дерева яблок. -- Привет, Нинни! -- закричала Мю.-- Ты спала, как сурок. Когда ты покажешь свою мордочку? Ну и страшилище ты, небось... Раз тебе даже пришлось стать невидимой... -- Замолчи,-- зашептал Муми-тролль,-- она обидится.-- И он засуетился вокруг Нинни, приговаривая: -- Не обращай на Мю внимания. Она грубиянка. У нас тебя никто не обидит. И забудь ты про эту злую тетку. Она не сможет забрать тебя отсюда... В тот же миг лапки Нинни потускнели и стали едва различимыми в траве. -- Дорогуша, ты осел,-- рассердилась мама.-- Неужели непонятно, что малышке нельзя об этом напоминать. Собирай яблоки и не болтай. Они собирали яблоки. Ниннины лапки постепенно снова стали видимыми, они взбирались на дерево. Было прекрасное, осеннее утро, и хотя в тени у всего семейства немного мерзли носы, на солнце казалось почти по-летнему тепло. После ночного дождя все вокруг сверкало яркими красками. Когда сбор яблок закончился, папа вынес самую большую мясорубку, и они приступили к приготовлению яблочного пюре. Мама накладывала яблоки в мясорубку, My ми-тролль крутил ручку, а папа относил банки на веранду. Малышка Мю сидела на дереве и распевала Главную Яблочную Песню. Вдруг что-то звякнуло. Посреди садовой дорожки высился холмик из яблочного пюре, весь ощетинившийся осколками. А рядом стояли Ниннины лапки, которые вот-вот должны были исчезнуть. -- Да, да,-- сказала мама.-- Это та самая банка, которую мы обычно отдаем шмелям. Теперь нам не надо нести ее на луг. Да и бабушка всегда говорила, что выросшее на земле в землю и возвращается. Ниннины лапки появились вновь, на этот раз вместе с парой тоненьких ножек, над которыми, едва заметный, мелькал коричневый подол платья. -- Я вижу ее ноги! -- закричал Муми-тролль. -- Поздравляю,-- сказала малышка Мю, глядя на Нинни с яблони.-- Тебя стало больше. Но почему ты ходишь в этом дурацком коричневом платье? Мама молча кивала головой и думала о своей мудрой бабушке и ее снадобье. Нинни ходила за ними целый день. Они привыкли к звону колокольчика, который сопровождал их повсюду, и им больше не казалось, что Нинни -- какая-то невидаль. К вечеру они почти забыли о ней. Но когда все пошли спать, мама достала из своего шкафчика розовую шаль, чтобы сшить из нее маленькое платьице. Когда платье было готово, она отнесла его в восточную комнату, где уже погасили свет, и осторожно разложила на стуле. А из оставшейся ткани сделала широкую ленту для волос. Маме все это было ужасно интересно. Ей казалось, что она снова шьет наряды для кукол. А самое забавное было то, что она даже не знала, какой цвет волос у ее куклы -- черный или золотистый. На следующий день Нинни появилась в новом платье. Видимая до самой шейки, она спустилась к утреннему кофе, сделала реверанс и пропищала: -- Большое спасибо. От неожиданности все так растерялись, что даже не нашлись, что ответить. Впрочем, они не очень хорошо представляли себе, куда именно надо смотреть, разговаривая с Нинни. Естественно, каждый попытался устремить взгляд туда, где, как они полагали, находились глаза, чуть повыше колокольчика. Но невольно все взоры поползли ниже, чтобы остановиться на чем-нибудь видимом. И выглядело это не совсем вежливо. Папа откашлялся. -- Это очень хорошо,-- сказал он,-- что маленькую Нинни сегодня видно получше. Чем больше видишь, тем лучше... Мю расхохоталась, стуча ложкой по столу. -- Это хорошо, что ты начала разговаривать,-- сказала она.-- Если только тебе есть, что рассказать. Ты знаешь какую-нибудь игру? -- Нет,-- пропищала Нинни.-- Но я слыхала, что есть дети, которые умеют играть. Муми-тролль был в восторге. Он решил научить Нинни всем играм, которые знал. После кофе они втроем спустились к реке и стали играть. Но оказалось, что играть с Нинни совершенно невозможно. Она приседала, делала реверансы и с самым серьезным видом твердила: "да, да, конечно", "очень приятно", "разумеется", но чувствовалось, что она играет из вежливости, а не для того, чтобы получить удовольствие. -- Ну, тогда побежали! -- закричала Мю.-- Или ты не умеешь даже бегать вприпрыжку?! Тонкие ножки Нинни послушно побежали. Но почти сразу же она застыла на месте, опустив руки. Ничем не заполненный вырез платья над колокольчиком выглядел странно и беспомощно. -- Ты ждешь, чтобы тебя похвалили, да?! -- закричала Мю.-- Что, так и будешь стоять? Хочешь, чтоб я тебя поколотила? -- Лучше не надо,-- пискнула Нинни. -- Она не умеет играть,-- пробормотал Муми-тролль, у которого уже испортилось настроение. -- Она не умеет сердиться,-- сказала малышка Мю.-- Поэтому она такая. Знаешь что,-- продолжала Мю, подойдя к Нинни вплотную и глядя на нее с угрозой,-- у тебя никогда не появится лица, пока ты не на-учишься драться. Уж можешь мне поверить. -- Да, конечно,-- согласилась Нинни и с опаской попятилась. Так у них ничего и не вышло. В конце концов они оставили попытки обучить Нинни какой-нибудь игре. Веселые истории ей тоже не нравились. Она ни разу не засмеялась в нужном месте. Она вообще не смеялась. А поскольку на рассказчика это действовало угнетающе, ее оставили в покое. Дни шли, а Нинни по-прежнему оставалась без лица. Они уже привыкли видеть ее розовое платьице, повсюду сопровождавшее маму. Как только мама останавливалась, колокольчик переставал звенеть, когда же она шла дальше, он снова принимался названивать. Чуть повыше платья в воздухе покачивался большой розовый бант. Это производило странноватое впечатление. ТерминСписокопределенийАдресаЦитатыГотовыйМама продолжала вливать в Нинни бабушкино домашнее средство, но ничего нового с ней не происходило. И мама отказалась от своей затеи, решив, что люди и раньше прекрасно обходились без головы, да и Нинни, возможно, была не такой уж красавицей. Зато каждому представлялась возможность самому вообразить ее внешность, а это, согласитесь, часто помогает поддерживать знакомство. Как-то раз семья шла лесом к песчаному берегу, чтобы вытащить из воды на зиму лодку. Нинни, как обычно, позванивала в конце процессии, но когда подошли к морю, она вдруг остановилась, улеглась животом на песок и захныкала. -- Что с Нинни? Она чего-то боится? -- спросил папа. -- Может, она никогда раньше не видела моря,-- сказала мама. Она наклонилась и немного пошепталась с Нинни. Потом выпрямилась и сообщила: -- Да, в первый раз. Нинни кажется, что море слишком большое. -- Изо всех безмозглых малявок...-- заговорила Мю, но мама строго на нее взглянула и сказала: -- Ты сама не умнее. Теперь давайте вытаскивать лодку. Они прошли по мосткам к купальне, где жила Туу-тикки, и постучали. -- Привет,-- отозвалась Туу-тикки,-- что там у вас с невидимым ребенком? -- Не хватает только мордочки,-- ответил папа.-- В данный момент она немного не в себе, но это пройдет. Не поможешь ли нам -- Само собой,-- сказала Туу-тикки. Когда лодку вытащили и она лежала килем вверх, Нинни, подобравшаяся к самой воде, неподвижно стояла на мокром песке. Никто не обратил на нее внимания. Мама уселась на мостки и смотрела в воду. -- Как там, наверное, холодно,-- сказала она. Потом зевнула и добавила: -- Давненько у нас не происходило ничего забавного. Папа подмигнул Муми-троллю, сделал страшную гримасу и стал медленно подкрадываться к маме сзади. Разумеется, он не собирался сталкивать ее в море, как, бывало, делал в молодости. Наверное, даже и напугать не собирался, а хотел только позабавить ребятишек. Но не успел он подкрасться к маме, как раздался вой, алая молния пронеслась над мостками, и папа завопил во всю глотку, уронив в воду шляпу. Это Нинни вонзила свои невидимые зубки в папин хвост, а зубки у нее были острые. -- Браво, браво! -- закричала Мю.-- Лучше даже я не смогла бы! Нинни, с рассерженным личиком, вздерну-тым носиком и рыжей челкой на лбу, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка. -- Видно, ее видно! -- вскричал My ми-тролль.-- И какая она славная! -- Да уж, славная,-- пробурчал Муми-папа, разглядывая свой укушенный хвост.-- Это самый бестолковый, самый глупый, самый невоспитанный ребенок, которого мне когда-либо приходилось видеть, хоть с головой, хоть без нее. Улегшись на мостки, он попытался палкой выловить свою шляпу. И как-то так получилось, что папа поскользнулся и бултыхнулся в воду. Но тут же и вынырнул. Упершись ногами о дно, он высунул из воды мордочку, уши у него были забиты тиной. -- Вот это да! -- закричала Нинни.-- Как здорово! Как чудесно! И она расхохоталась так, что затряслись мостки. -- Раньше она вроде бы никогда не смеялась,-- проговорила изумленная Туу-тикки.-- Сдается мне, этот ребенок у вас так изменился, что стал даже хуже малышки Мю. Но главное -- теперь ее видно. -- И все это бабушкина заслуга,-- сказала мама. Туве Янссон
-
Туве Янссон История о последнем на свете драконе Как-то в середине лета, в четверг, в большой яме с грязной желтоватой водой, в той самой, что направо от деревьев, между которыми папа вешал свой гамак, Муми-тролль поймал маленького дракона. Муми-тролль, конечно же, не собирался ловить дракона. Он просто хотел поймать несколько водяных жучков, которыми кишит илистое дно, чтобы получше рассмотреть, как двигаются у них ножки, и проверить, действительно ли они плавают задом наперед. Но когда он резким движением вытащил из воды стеклянную банку, в ней оказалось нечто совсем иное. - Вот это да-а...- благоговейно прошептал Муми-тролль. Он держал банку обеими лапками и смотрел на нее, не отрываясь. Дракон был не больше спичечного коробка, и он метался по банке, взмахивая очаровательными прозрачными крылышками, такими же красивыми, как плавники золотой рыбки. Но ни одна золотая рыбка не была так роскошно позолочена, как этот миниатюрный дракончик. Он весь сверкал в солнечных лучах, он казался вылепленным из золота. Его крошечная головка была нежного светло-зеленого цвета, а глаза желтые, как лимоны. Каждая из его шести позолоченных ножек заканчивалась крохотной лапкой, а хвост ближе к кончику переходил из золотистого в зеленый. Это был изумительный дракончик. Муми-тролль закрутил крышку (с дырочкой для воздуха) и осторожно опустил банку на мох. Затем он лег на живот и принялся рассматривать дракончика, который подплыл к самой стенке и открыл свою маленькую пасть, всю усаженную белыми зубками. "Он злой,- подумал Муми-тролль.- Такой малюсенький, а злой. Что бы такое сделать, чтобы ему понравиться... И что он ест? Что едят драконы?.." Взволнованный и озабоченный, он снова взял банку в лапы и понес ее домой, стараясь ступать как можно осторожнее, чтобы дракончик не ушибся о стеклянные стенки. Ведь он такой крохотный, такой нежный... - Я буду любить тебя, буду о тебе заботиться,- шептал Муми-тролль.- Ты можешь спать ночью на моей подушке. А когда подрастешь и мы с тобой подружимся, ты сможешь купаться со мной в море... Муми-папа занимался своей табачной рассадой. Конечно, дракона можно было бы и показать. Но Муми-тролль решил, что не стоит. Лучше он спрячет его на несколько дней, чтобы он немного освоился. Ведь можно сделать из этого тайну и дожидаться самого интересного, того момента, когда он покажет дракона Снусмумрику. Муми-тролль крепко прижал к себе банку и с самым безразличным видом направился к заднему крыльцу. В это время все домашние были во дворе, около веранды. Когда же Муми-тролль попытался проскользнуть в дом, любопытная мордашка малышки Мю выглянула из-за бочки с водой: - Что у тебя там? - Ничего,- буркнул Муми-тролль. -o Это банка,- сказала Мю, вытягивая шею.- Что у тебя в ней? Почему ты ее прячешь? Муми-тролль бросился вверх по ступенькам и влетел к себе в комнату. Он поставил банку на стол; в ней бушевал шторм, и дракон-чик сидел, свернувшись в клубочек, закрыв голову крылышками. Немного погодя он стал постепенно распрямляться и показывать зубы. - Это больше никогда не повторится,- пообещал Муми-тролль.- Прости меня, пожалуйста.- Он открыл крышку, чтобы дракончик мог осмотреться, а затем пошел и запер дверь на щеколду. Ведь никогда не знаешь, чего ждать от этой Мю. Когда он вернулся к дракончику, тот выбрался из воды и сидел на краю банки. Муми-тролль осторожно протянул лапу, чтобы его погладить. И тут дракончик открыл пасть и выпустил маленькое облачко дыма. Красный язычок вырывался из пасти, подобно языку пламени и так же быстро исчезал" - Ай,- сказал Муми-тролль, потому что обжегся. Не сильно, но все-таки. Он пришел в полный восторг от дракона. - Ты сердитый, да-а? - растягивая слова спросил Муми-тролль.- Ты ужасно страшный и кровожадный, да? Ах ты мой славный маленький проказник!.. Дракончик фыркнул. Муми-тролль забрался под кровать и откопал там свой ящик с припасами: несколько блинчиков, уже немного засохших, половину бутерброда и яблоко. Он отрезал от всего по кусочку и разложил на столе возле драконника. Тот обнюхал угощение, смерил Муми-тролля презрительным взглядом и вдруг с невероятной быстротой ринулся к подоконнику и атаковал большую жирную муху. Муха отчаянно зажужжала, когда дракончик, вцепившись в ее загривок своими зелеными лапками, выпустил ей в глаза облачко дыма. И вот уже заработали челюсти, утыканные белыми зубками, да время от времени широко раскрывалась пасть, в которой постепенно исчезала муха. Расправившись с мухой, дракончик облизнулся, почесал за ухом и насмешливо посмотрел на Муми-тролля. - Вот ты какой! - воскликнул Муми-тролль.- Ах ты мой маленький! В этот момент мама ударила в гонг, это был- сигнал к обеду. - А теперь будь паинькой и подожди меня здесь,- сказал Муми-тролль.- Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Секунду-другую он стоял, не сводя с дракончика любящего, восторженного взгляда, тот, однако, был явно не склонен к нежностям, и Муми-тролль, прошептав "пока, дружок), быстро спустился по лестнице и выбежал на веранду. Не успела Мю опустить ложку в кашу, как тут же завела: - А кое-кто тут у нас что-то прячет в стеклянных банках... - Попридержи язык,- сказал Муми-тролль. - Можно подумать,- продолжала Мю,- что кое-кто в нашем доме собирает пиявок и мокриц, а может, даже и сороконожек. - Мама,- сказал Муми-тролль.- Ты же знаешь, что если у нас в доме и есть пиявки, от которых невозможно отвязаться, так это... - Бу-бу-бу-бу-бу,- сказала Мю, пуская пузыри в стакан с молоком. - Что? - оторвался от газеты папа. - Муми-тролль принес нового зверька,- объяснила мама.- Он кусается? - Он слишком маленький, чтобы кусаться,- пробормотал сын. - А он когда подрастет? - спросила Мю.- Мы его скоро увидим? Он умеет говорить? Муми-тролль. не отвечал. Снова они все испортили. А ведь по-людски надо бы как: сперва ты что-то держишь в тайне, а потом преподносишь сюрприз. Но если живешь в семье, какие уж тут сюрпризы и тайны. Им все известно заранее, и их ничем не удивишь. - Я думаю после завтрака сходить на речку,- высокомерно процедил Муми-тролль.- Мама, скажи им, чтоб не заходили в мою комнату. А то ведь в случае чего я за последствия не отвечаю. - Хорошо,- сказала мама и посмотрела на Мю.- Ни одна живая душа не войдет к тебе. Муми-тролль с достоинством доел свою кашу и удалился. Снусмумрик сидел возле палатки и красил пробковый поплавок. Увидев его, Муми-тролль снова с удовольствием подумал о своем дракон-чике. - Ох уж эти мне родственнички,- сказал он.- Порой они просто невыносимы. Не вынимая изо рта трубку, Снусмумрик хмыкнул в знак согласия. Какое-то время они сидели молча, проникаясь духом товарищества и мужской солидарности. - А кстати,- неожиданно заговорил Муми-тролль.- Тебе во время твоих странствий никогда не доводилось встречать дракона? - Тебя не интересуют ни саламандры, ни ящерицы, ни крокодилы,- после продолжительного молчания сказал Снусмумрик.- Ты имеешь в виду именно дракона? Нет. Они все перевелись. - А может быть, один все-таки остался, и кто-нибудь поймал его в банку? - задумчиво проговорил Муми-тролль. Снусмумрик поднял глаза и, присмотревшись к своему приятелю повнимательнее, понял, что того прямо-таки распирает от восторга и нетерпения. Поэтому он без колебания отверг подобное предположение: - Я так не думаю. - Очень может быть, что он не больше спичечного коробка и извергает пламя,- зевнув, продолжал Муми-тролль. - Это невозможно,- сказал Снусмумрик. Уж он-то знал, как себя вести, когда тебе готовят сюрприз. Его друг, закатив глаза, произнес: - Дракон из чистого золота с крохотными-крохотными лапками, который мог бы стать необыкновенно преданным и повсюду тебя сопровождать...- И Муми-тролль высоко подпрыгнул и закричал: - Это я его нашел! У меня теперь есть мой собственный маленький дракон! ТерминСписокопределенийАдресаЦитатыГотовыйПока они поднимались к дому Снусмумрик прошел через все стадии недоверия, изумления и восторга. Он был неподражаем. Они поднялись по лестнице, осторожно открыли дверь и вошли в комнату. Банка с водой по-прежнему стояла на столе, но дракончик исчез. Муми-тролль заглянул под кровать, посмотрел за комодом, он обшарил всю комнату, он заглядывал в каждый закуток и звал: - Иди сюда, дружочек, иди сюда, мой маленький умненький дракоша... - Послушай,- сказал Снусмумрик,- вон же он на занавеске. Дракончик действительно сидел на гардине. - Как он туда забрался?! - в ужасе воскликнул Муми-тролль.- А вдруг он оттуда свалится... Ты только не шевелись. Обожди немножечко... Я сейчас... Он стащил с кровати матрас с постельными принадлежностями и расстелил все это на полу под окном. Потом взял старый сачок для ловли бабочек и поднес его дракончику под самый нос. - Прыгай! - прошептал он.- Ну, давай же. Только потихонечку... - Ты его испугаешь,- сказал Снусмумрик. Дракончик раскрыл пасть и зашипел. Он вцепился зубами в сачок и зажужжал, точно маленький моторчик. И вдруг, взмахнув крылышками, оторвался от гардины и принялся носиться по комнате под самым потолком. - Он летает, он летает! - закричал Муми-тролль.- Мой дракон летает! - Естественно,- сказал Снусмумрик.- Да не прыгай ты так. Успокойся. Но вот дракончик, прервав-свой полет, завис в воздухе, и крылышки его вибрировали, как у ночной бабочки. Затем он спикировал прямо на Муми-тролля, укусил его за ухо, да так, что тот взвыл от боли, и, взмахнув крыльями, перелетел на плечо к Снусмумрику. Он придвинулся вплотную к уху Снусмум-рика, зажмурил глаза и застрекотал. - Такой маленький, а такой проказник,- изумился Снусмумрик.- Он весь аж раскалился. Что это он делает? - Ты ему понравился,- сказал Муми-тролль. Во второй половине дня вернулась домой фрекен Снорк, навещавшая бабушку малышки Мю, и, разумеется, сразу же узнала, что Муми-тролль поймал дракона. Дракон сидел на столе возле чашки Снусмумрика и облизывал свои лапки. Он перекусал уже всех, кроме Снусмумрика, и' всякий раз, рассердившись, прожигал на скатерти дырку. - Какой он милый! - сказала фрекен Снорк.- Как его зовут? - Ничего особенного,- пробормотал Муми-тролль.- Обыкновенный дракон. Лапа его, медленно двигаясь по скатерти, потянулась к дракончику и дотронулась до одной из позолоченных ножек. В тот же миг дракончик резко повернулся, зашипел и выпустил маленькое облачко дыма. - О, как мило! - воскликнула фрекен Снорк. Дракончик придвинулся поближе к Снусмумрику и понюхал его трубку. На том месте, где он сидел, на скатерти образовалась круглая коричневатая по краям дырка. - Интересно, может ли он и в клеенке прожечь дыру? - сказала мама Муми-тролля. - Еще как,- подала голос малышка Мю.- Да он только немного подрастет и спалит весь дом. Вот увидите! - И она ухватила кусок торта. Тут же набросившись на нее, словно маленькая фурия, дракончик укусил ее за лапку. - Вот чертенок! - взвизгнула Мю и замахала на дракончика салфеткой. - Если ты будешь так говорить, то не попадешь на небо,- немедленно вмешалась Мюмла, но Муми-тролль ее перебил: - Дракончик не виноват! - запальчиво воскликнул он.- Дракончик подумал, что ты хочешь съесть муху, которая сидела на торте. - Да иди ты со своим дракончиком! - закричала Мю, не на шутку рассердившись.- И вообще, он не твой, а Снусмумрика, потому что он любит только его! На какое-то время все замолчали. - Тут не о чем спорить,- сказал Снусмумрик, вставая.- Пройдет еще час-другой, и он будет знать, кто его хозяин. А ну-ка. Лети к хозяину! Но дракончик, сидевший у него на плече, вцепился в него всеми своими лапками и стрекотал, как швейная машинка. Снусмумрик взял это странное создание двумя пальцами и накрыл крышкой от кофейника. Затем отворил застекленную дверь и вышел в сад. - Он ведь задохнется,- сказал Муми-тролль и приподнял крышку. Мгновенно вырвавшись на свободу, дракончик подлетел к окну и, опершись лапками о стекло, уставился на Снусмумрика. Через минуту он начал попискивать, а его- золотистая окраска приобрела сероватый оттенок. - Драконы,- неожиданно заговорил Муми-папа,- исчезли из общественного сознания примерно семьдесят лет назад. Я отыскал их в энциклопедическом словаре. Вид, просуществовавший дольше всех, принадлежал к той эмоциональной разновидности, которая обладала наибольшими термическими возможностями. Они весьма упрямы и никогда не меняют своих взглядов... - Спасибо за кофе,- сказал Муми-тролль, поднимаясь из-за стола.- Я пойду к себе. - Сынок, а не оставить ли нам твоего дракона на веранде? - спросила мама.- Или ты его возьмешь с собой? Муми-тролль промолчал. Он подошел к застекленной двери и распахнул ее. Сверкнув, точно молния, дракончик вылетел в сад, а фрекен Снорк закричала: - Ты же его больше не поймаешь! Зачем ты это сделал? Я даже не успела его как следует рассмотреть! - Можешь пойти к Снусмумрику и посмотреть,- мрачно произнес Муми-тролль.- Он сидит у него на плече. - Мой дорогой сыночек,- грустно сказала мама.- Мой маленький Муми-тролль. ТерминСписокопределенийАдресаЦитатыГотовыйНе успел Снусмумрик взять в руки удочку, как прилетел дракончик и уселся к нему на колено. Он был в диком восторге, он приплясывал от радости, что снова видит Снусмумрика. - Ночь будет лунная,- сказал Снусмумрик и смахнул с колена крошку дракона.- Брысь. Убирайся. Лети домой! Но он, конечно же, понимал, что гнать его бесполезно. Дракончик ни за что от него не отстанет. А драконы, как известно, доживают до ста лет. Снусмумрик озабоченно посмотрел на маленькое сверкающее существо, которое из кожи вон лезло, чтобы завоевать его благосклонность. - Ну, конечно, ты у меня красавец, конечно, ты умница,- сказал он.- И здорово, если ты останешься со мной. Но понимаешь, Муми-тролль... Дракончик зевнул. Потом он поднялся в воздух, опустился на потрепанную шляпу Снусмумрика и улегся спать, свернувшись клубочком. Снусмумрик вздохнул и забросил леску в воду. Свежевыкрашенный оранжевый поплавок покачивался на мелкой волне. Снусмумрик знал, что сегодня у Муми-тролля едва ли появится желание удить рыбу. Беда с этим драконом... Время шло. Крошка дракон несколько раз просыпался, чтобы поймать муху, и снова возвращался на облюбованное для сна место. Снусмумрик вытащил пять плотвичек и угря, которого пришлось бросить обратно в реку, потому что он бился, извивался и никак не хотел утихомириться. Ближе к вечеру появилась лодка, плывущая вниз по течению. У руля сидел молодой хемуль. - Клюет? - спросил он. - Так себе,- ответил Снусмумрик.- Ты далеко? - Да не очень,- сказал хемуль. - Бросай сюда линь, дам тебе несколько рыбешек,- сказал Снусмумрик.- Обернешь их во влажную газету и запечешь на углях. Увидишь, получится отлично. - А что ты хочешь взамен? - поинтересовался хемуль, он не привык получать подарки. Снусмумрик рассмеялся и снял шляпу со спавшим в ней дракончиком. - Послушай,- сказал он.- Возьми-ка его с собой и выпусти подальше отсюда в уютном местечке, где много мух. Шляпу сложи так, чтоб она напоминала гнездо, и оставь где-нибудь под кустиком. - Это дракон? - недоверчиво спросил хемуль.- Он кусается? А ест он часто? Снусмумрик зашел в палатку и вернулся с кофейником. На дно кофейника он положил пучек травы и осторожно опустил туда спящего дракончика. Сверху накрыл его крышкой и сказал: - В носик кофейника заталкивай мух и время от времени капай чуток водички. И не беспокойся, если кофейник вдруг раскалится. Ну вот и все. Через несколько дней сделаешь, как я сказал. - Не так уж и мало за пять плотвичек,- пробурчал хемуль, выбирая линь. Вскоре лодка заскользила вниз по реке. - Не забудь, что я тебе говорил про шляпу, дракончик очень к ней привязался,- прокричал вдогонку Снусмумрик. - Хоро-шо-о,- отозвался хемуль, исчезая за излучиной реки. "Ох, и достанется ему от дракончика,- подумал Снусмумрик.- Ну, да ничего, как-нибудь переживет". Муми-тролль появился лишь после захода солнца. - Привет,- сказал Снусмумрик. - Привет,- ответил Муми-тролль.- Поймал что-нибудь? - Кое-что есть. Присядешь? - Да нет, я ведь просто так, мимо проходил,- пробормотал Муми-тролль. Наступила тишина. Но это была совершенно особенная тишина, напряженная, неестественная. Наконец Муми-тролль спросил как бы между прочим: - Ну как, он светится в темноте? - Кто - он? - Дракон, конечно. Я подумал, что будет интересно... если вдруг окажется, что эта букашка светится. - Я действительно этого не знаю,- сказал Снусмумрик.- Пойди домой и посмотри. - Но я же его выпустил! - воскликнул Муми-тролль.- Он разве здесь не появлялся? - Да нет,- Снусмумрик раскурил свою трубку.- От этих дракончиков всего можно ожидать. А когда они видят большую жирную муху, то забывают обо всем на свете. Такие уж они, драконы. На них нельзя полагаться. Муми-тролль долго молчал. Затем присел на траву и сказал: - Наверное, ты прав. Ничего страшного, что он улетел. Да, пожалуй, так даже лучше. Послушай-ка, а вот этот твой новый поплавок, он ведь здорово смотрится на воде, правда? - Да вроде ничего,- согласился Снусмумрик.- Я и тебе такой сделаю. Ты же завтра придешь удить рыбу? - Конечно,- сказал Муми-тролль.- Это уж само собой. Туве Янссон
-
Рикки, ну я понимаю тебе в кайф, но усеки ты. Ты вот под машины не бросаешься ж? потому что боишься что собьют, так? а по логике отдельных товарищей ты должен в себе побороть страх быть сбитым машиной и смело под неё бросаться...
-
ну а ты понял почему Крагл, который беспокоится за здоровье своих двоих детей тоже фашыст? не понял? я тебе растолкую. по мнению мурлыки сотоварищи если у тебя есть дети, если ты боишься собак (а любой нормальный человек дикого зверя боится, если нет - то это отклонения в психике) - так вот, если ты обладаешь этими качествами, а ещё не хочешь встречать на своём пути сотни и десятки сотен собак и собачек, если ты не будешь ругать ребенка, которого покалечила собака, а молча и без затей пустишь пулю в лоб собаке - то ты сука, фашыст и моральный урод. я, кстати, тоже, добро пожаловать в наш клуб.
-
мля мы тока отдохнули вы опять сраццо... скучно штоле?..
-
у менестреля богатое воображение
-
штопором открывать трёхлитровые банки с огурцами - оно мощно. да.
-
валяй
-
Тканов, ты сцылкомёт...
-
вот такой вот я загадочный в самом деле, мне что, рыдать? отрыдался уже по разным поводам, такая мелочь как больная лапа меня не погубит.
-
я часть.
-
а куда бы ты к ним залазил?
-
я вам что, эльф, банки ушами заворачивать... *пощупал уши* - Эру милостивый, правда эльф...
-
*менестрель навострил уши*
-
не друг с другом а со мной раздражает а на другую сторону бросаешь - сползают...
-
да как как... мышки плакали, давились, но продолжали жевать кактус. музыка помогает ты лучше спроси как я печатать умудряюсь...