"Артас!"
Имя - прямое и яркое, как стремительно извлекаемый из ножен клинок, шелестящее, как сухой снег, падающий с еловых ветвей - это имя горело во мне, жгло и тащило вперёд.
От крепости Фордрагона мне поначалу пришлось идти пешком: в освящённом присутствием королевы драконов небе полёты не дозволялись. И хотя сама Алекстраза во плоти уже давно покинула место чудовищной битвы, её дух продолжал витать там, где пал смертью храбрых знаменитый лорд Фордрагон, некогда - регент Штормграда. И хорошо, что продолжал: если бы не умиротворяющее прикосновение и утешающий шёпот королевы, здесь невозможно было бы протянуть и пары часов. Камни, земля, снег - всё было напитано кровью, болью, предсмертными криками, терзающими сердце. Как целитель, я особенно чувствительна к страданиям раненых и умирающих, и без незримой поддержки королевы Алекстразы мне пришлось бы очень плохо. То, что в расположенном неподалёку лагере Орды царила такая же ужасающая атмосфера, едва смягчаемая благоволением Алекстразы, только усугубляло угнетённость моего состояния: несмотря на взаимное недоверие и даже обоюдную ненависть, враг у нас был один, общий. Ощущать мучения и гибель лучших воинов Орды - гордых орков, могучих тауренов - было для меня почти так же болезненно, как смерть суровых воителей Штормграда и искушенных в боевых искусствах эльфов.
Имя Артаса гнало меня вперёд, к леднику. Имя нашего общего врага, проклинаемое, ненавидимое и устрашающее. Имя того, кто однажды должен был стать королём моей второй родины, Менетиля.
В путь я отправилась налегке, оставив в крепости любимую ездовую кошку. Немного еды и воды, склянки с зельями, бинты и целебные травы, оружие и запасная одежда, пара магических аксессуаров. Волшебный ковёр, свёрнутый в тугой рулон. И полный набор заклинаний, которые я на всякий случай освежила в памяти. И ещё несколько безделушек, напоминающих о тех местах, которые я так или иначе, тогда или позже, надолго или на короткое время называла "домом": сувенирная даларанская титановая монетка, эмблема Штормграда, Караборский медальон, освящённый Акамой и А'далом в Шаттрате...
Страха я не испытывала. Да и чего мне было бояться? Боли? Мы, жрецы, умеем облегчить ее. Истязаний? Мы умеем врачевать раны. Мучений? Дух наш высок и ясен, учеников храма Элуны и кафедральной школы Штормграда не сломить. Смерти? С ней мы сталкиваемся каждый день.
Вздохнув, я произнесла про себя и привела в готовность формулу смены облика и перехода в тёмную форму. Не только светлому искусству врачевания учили нас...
Двигаться было тяжело. Затянутое унылыми облаками небо Драконьего Погоста сменили нависающие тёмные небеса ледника Снежной Короны. Вокруг сгустился плотный сизый туман, окрашивающий всё в мрачные тона, белёсые силуэты шпилей огромной крепости внезапно вырастали передо мной шипастыми тощими великанами угрожающего вида. Насколько хватало глаз - слежавшийся сереющий снег, глыбы вмёрзших в лёд камней и крепостные постройки: ребристые стены, контрфорсы, галереи - и шпили, устремляющиеся в тёмное небо зловещими иглами.
Несколько раз я развёртывала ковёр, но в плотном, холодном и тяжелом воздухе он не хотел лететь: рыскал, трясся, планировал вниз, жался к земле - точнее, к слежавшемуся почти до наста снегу. Медитируя на воспоминаниях о Ясеневом лесе и Тернистой долине, я, свернув задубевшее средство передвижения (предварительно стряхнув с краёв и кисточек иней), плелась дальше, потом снова ненадолго разворачивала фиолетовый прямоугольник и пыталась лететь. Безуспешно.
Ангра'тар, Алдур'тар, Корп'ретар, Морд'ретар... Врата Гнева, врата Боли, врата Ужаса, врата Смерти. Пробираясь по Снежной Короне, дрожа от холода и давящего ощущения злобного присутствия - так непохожего на согревающее воздействие Алекстразы - я гадала, когда же король-лич посредством своего лилово-прозрачного льдисто-стеклянного Ока обнаружит моё появление на леднике. Время от времени на моём пути попадались его... нет, я даже слугами не могу их назвать - так, мелкая сошка, тупая и неумелая нечисть-нежить, кое-как поднятая и почти ничему не обученная, берущая обычно числом, а поодиночке - распадающаяся на кучку костей и гнилой плоти от нескольких ударов, что магических, что физических. Мощных поганищ и костяных стражей я старалась избегать: тупости у них столько же, а вот силы не занимать, расплющат в лепёшку и забудут...
Когда мелкой нежити прибавилось настолько, что приходилось лавировать, а иногда и отражать, уничтожать и испепелять карающим светом ползущих со всех сторон упырей и некронекромантов (это те, кто поднимает павших, будучи сам подъят), когда глаза мои стали застилать слёзы при виде десятков умирающих воинов как Альянса, так и Орды (одних я пыталась врачевать, но безуспешно, другие просили оказать им последнюю милость, чтобы не видеть приближающегося некронекроманта), я снова взобралась на ковёр и кое-как поднялась повыше. Я понимала, что в хитросплетении множества галерей, балюстрад и переходов мне не разобраться - разве что с высоты драконьего полёта, но решила перебежками - или короткими перелётами, если получится - продвигаться вглубь крепости, поближе к Ледяному трону.
В какой-то момент тяжесть зловещего присутствия начала буквально пригибать меня к земле. Изукрашенное парчовое одеяние заледенело, волосы припорошило снегом, ресницы заиндевели. Дыхание вырывалось из груди с подозрительным хрипом. Ещё шаг, ещё... схорониться за какой-то бочкой... наложить на ковыляющего мимо костяного стража отвлекающее заклинание... снова вперёд, на метр, на два... Хлёсткий удар, чёрно-фиолетовая вспышка, ощущение обвивших меня ледяных цепей. Дождалась. Артас не просто заметил моё появление - он проследил за мной, потерпел, пока я немного ослабею, и притянул меня к себе, использовав лишь крупицу своей мощи.
И вот я стою там, куда стремилась: у подножия Ледяного трона. Ледяные цепи впиваются в тело - ни пошевелиться, ни вздохнуть полной грудью - ничего не могу. Потом лютый мороз потихоньку отступает, и я, наконец, смотрю вперёд, вверх: подёрнутые инеем ступени - не разберёшь, то ли железные, то ли каменные - ведут к трону, очертания которого повторяют силуэт крепости. Артас не смотрит на меня - много чести... Его неожиданно мягкий голос раздается не из под шлема, увенчанного шипастым гребнем, - нет, я слышу его у себя в голове.
- Зачем ты здесь? Разве ты не знаешь, что ждёт тебя? Что это: безрассудство или какая-то особенная храбрость? Или думаешь, что нашла лёгкий способ свести счёты с жизнью и отмучиться - не знаю уж, что там тебя мучает? Нет, с этим у меня тут всё строго: все умирающие служат мне всю свою послежизнь. То есть - вечно.
- Я пришла к вам, Ваше Высо... Величество.
- Прямо так, одна-одинёшенька? Смелая девочка. - Вижу, как могучая рука в латной перчатке поглаживает рукоять Фростморна. - Так зачем?
- Освободить вас, мой король.
Поворот головы - я не вижу глаз, но чувствую, по тому, как горло стискивают морозные клещи, что король-лич соизволил подарить мне взгляд.
- Я не нуждаюсь в освобождении. Я свободен. Я силён. Я - повелитель.
Я молчала. А что я могла возразить бывшему наследнику менетильского трона? Что не бывает абсолютного могущества? Что даже титаны не были всесильны? Что даже Саргерас сгинул? Что даже на Смертекрыла, чёрного Аспекта, нашлась управа?
Бессмысленно. Артас никогда не отступался ни от чего. И, как бы это ни звучало, никогда не предавал того, во что верил. Просто сначала верил в одно, а потом - в другое. Так и получилось, что самый многообещающий светлый рыцарь-паладин обрёл подлинную мощь, оказавшись на другой стороне.
От него веяло той же непоколебимой силой, что и когда-то, только с противоположным знаком. Артас убил отца, не сомневасяь, что поступает правильно, и сжёг Стратхольм, полагая, что выжигает чуму.
Сущность, заключённая во Фростморне, не ломала волю принца. Нет, она искусно заменила в его сознании плюсы на минусы, сделав из светоча чудовище. Истинный паладин, не подверженный сомнениям, и прирождённый властитель - благодатная почва... Привыкший доводить до логического завершения всё, за что он брался, Артас стал тем, кем стал, достигнув высшей точки, пика. Вершины Снежной Короны. Его можно было винить во всём, что он совершил, и в то же время он не был ни в чём виноват: он подчинялся своей воле, руководствовался своими принципами. Изменившись сам, он не изменил себе. Но от этого стало только хуже.
Всё это пронеслось у меня в голове за те считанные секунды, на которые задержался на мне взгляд властелина Снежной Короны. Потом он снова отвернулся, клещи разжались.
- Ну, и что там, "в мире"? - промолвил, наконец, Артас. Голос его из под шлема доносился немного искажённо, но всё равно был красив и завораживал своим - теперь ледяным - спокойствием. - Так далеко моему Оку не заглянуть, разве что какие-то отголоски происходящего долетают до меня иногда. Если, конечно, это происходящее меня хоть как-то касается. Так что о Свале, тане Баларгарда и короле Имироне можешь мне не рассказывать: об их участи я знаю, но не сожалею - они ее заслужили. Что Иллидан? Я сразил его, но, подозреваю, он мог и оклематься - эти эльфы на редкость живучи. Чего не скажешь о вас, людях. Так что, безрассудная моя жрица, говори, пока для тебя ещё возможно говорить по моей просьбе, а не по моей воле.
- Иллидан мёртв, Ваше Величество.
- Это приятное известие. Даже забавное. Как, должно быть, убивается Мэв! И... я надеюсь, Малфуриону теперь очень, очень плохо. Ну, ничего. Помучается пару веков - сам станет смерти искать. Пусть приходит тогда. Я подожду. Это всё, что случилось? Небогато. У вас там, я смотрю, скука смертная, - в голосе короля послышался сарказм - всё равно что здесь.
- Нет, не всё. Малигос тоже мёртв.
- Что?! Синий Аспект, владыка магии? Кто... Нет, ну не Алекстраза же...
Я отвожу глаза. Да, Алекстраза... Дарительница Жизни, вместе с Кориалстразом, своим консортом, с молчаливого сонного и, возможно, не вполне осознанного согласия Изеры и при полном попустительстве Ноздорму, занятого своими делами...
- Ха! - Артасу не удалось подавить смешок. - И после этого у кого-то ещё хватает наглости обвинять меня в... но погоди. Путь к Малигосу может открыть лишь ключ к Радужному Средоточию, находящийся у... о, Сапфирон... мой могучий слуга, неужели он умер ещё раз?
- Он мёртв. И свободен от службы. Второй раз вам его не поднять. Да и незачем, - я положила руку на подвешенный к поясу магический жезл, найденный мною на останках Кель'Тузада.
Король Артас покачал головой и сделал рукой какой-то жест. Меня затряс озноб: казалось, само сердце начало холодеть и биться всё медленнее. Прямо из под плит тронного зала полезла всё та же безмозглая нежить, не направляемая ничем, кроме воли короля. Я прошептала приготовленную формулу и окуталась тёмным ореолом. Долго мне не продержаться, но хотя бы нескольких из них я брошу в окончательное небытие... даже если мне самой грозит вечное посмертие.
- Так-так. А ты, я смотрю, серьёзно настроена... интересно, кто учил тебя. Сильвана такого не умела.
- Я прилежно училась. Бывала в Каражане. Исследовала Тёмный лабиринт Аукиндона. И многие другие места.
- Вот как. - Ещё один жест - и нежить скрылась обратно под плитами. - Что же мне с тобой делать? Ты будешь драться? Ты хоть понимаешь, что тебя ждёт?
- Понимаю. Буду.
- Что ж, - Артас поднялся на ноги. Он и сидя-то выглядел крупным, а встав, показался мне, смотревшей на него снизу, по-настоящему монументальным. - За меня будет говорить Фростморн. Чем будешь сражаться ты? Или, может, лучше сразу покончим с этим фарсом? Подойди-ка сюда.
Мог бы не говорить, а просто свистнуть своим лиловым бичом ещё раз - и я оказалась бы у его ног. Но король ждал, пока я на одеревеневших ногах ковыляла по широким ступеням. Поднявшись на последнюю, я осмелилась взглянуть снизу вверх - понимая, что вряд ли я сумею пережить ещё один взгляд короля-лича и не лишиться сознания. Но Артас умел сдерживать себя, когда хотел этого. Поэтому сквозь прорези шипастого шлема я увидела льдисто-серые глаза, источавшие холодный свет - почти нестерпимый, но только почти.
Не отводя глаз, король снял шлем. Серебристо-пепельные волосы рассыпались по плечам. Мертвенно-бледное лицо с едва виднеющимися старыми шрамами, глубокие тени под глазами, жёсткие складки в углах рта, плотно сжатые тонкие губы - лицо властелина, повелителя мёртвых, но не человека. Давно не человека.
- Ну? Скажешь ещё что-нибудь?
- Я люблю вас.
Выражение лица короля не изменилось, ни один волос не дрогнул. Только стало ещё холоднее. Где-то в вышине отломилась сосулька и упала, звонко рассыпавшись на хрустальные осколки...
- Что ж. Мне даже подчинять тебя силой не придётся. Ты будешь преданной слугой. Это хорошо. Выбирай, как ты хочешь умереть.
- Поцелуйте меня, Ваше Величество.
- Красивая смерть. Очень подходит жрице... - Артас сжал губы ещё крепче и наклонился ко мне.
Казалось, я превратилась в снежинку, нет, в рой снежинок - вихрящийся, колючий. Поцелуй короля отдался болью во всём теле, ледяные иглы кололи сердце, вспарывали вены, жгли горло. Наконец, он отпустил меня - и упал возле трона. Мёртвый повелитель мёртвых.
Я опустилась на плиты рядом с телом Артаса. Всё моё жреческое искусство целителя было бессильно против этой смерти - невозможно ни воскресить, ни, тем более, исцелить то, что умерло, будучи уже мёртвым. Я возложила руки на его лоб... и не почувствовала того леденящего ощущения, которого ожидала! Черты лица короля разгладились, и он теперь больше напоминал человека, умершего естественной смертью, чем повелителя мёртвых, сражённого поцелуем жизни. В смятении я мысленно обратилась к Алекстразе, горячо надеясь, что королева красных драконов, пламенная в мести, но почти всегда готовая склониться к сохранению жизни, поможет мне. Но вместо Алекстразы мне ответил её консорт.
- Моя королева в сомнениях, но не будет мешать тебе, - прошептал мне на ухо хрипловатый голос Кориалстраза. - Но что для меня непонятно - тебя поддерживает Ноздорму. Впрочем, ему виднее. Дерзай, если уверена.
Прошептав короткую молитву Элуне, я с трудом расстегнула тяжёлый доспех Артаса, сняла с него перчатки, подложила под голову мой свёрнутый ковёр и начала ритуал воскрешения, полностью сосредоточившись на том образе, который когда-то привлёк меня. Несколько напряжённых минут, и бытие - я бы ещё не рискнула назвать его жизнью - затеплилось в теле короля. Обессилев, я опустилась рядом с ним. Больше я ничего не могла для него сделать. Только ждать.
Медленно, чудовищно медленно Артас Менетильский возвращался к жизни. Мне оставалось лишь надеяться, что осознание содеянного не лишит его рассудка, а заставит попытаться исправить то, что ещё можно исправить. Таков уж удел паладина. И долг короля.
©
6-7 мая 2009
