Нет, я не назову вам его имени… К чему? Во-первых, история давно уже завершена – по крайней мере, та её часть, которая меня по-настоящему занимала. Во-вторых, она – история эта – банальна до цинизма. В третьих, виртуальный мир столь же тесен, сколь и реальный, если не более… В-четвёртых, к чему бередить раны? Его имя в моей памяти до сих пор то гремит раскатами весеннего грома, то неумолчно шепчет шорохом летнего дождика…
Мы встретились в одном вполне обычном месте, где оба изредка бывали – как правило, асинхронно. Однако, в тот вечер всё шло немного не так, как всегда, хотя ничего необыкновенного я не предчувствовала.
И познакомились-то мы как-то буднично. Я поняла одну вещь: не бывает любви с первого взгляда. Есть любовь с первого осознанного взгляда, просто у некоторых уже самый первый взгляд – осознанный. Я имею в виду, что видела его не впервые – быть может, второй или третий раз. Но лишь в тот вечер что-то заставило меня взглянуть на него пристальнее, заглянув в глубину.
Скрестив взгляды, мы обменялись странным, интуитивно угаданным жестом-знаком, в котором слилось воедино столь многое, что перечисление займёт гораздо больше времени, чем это мгновение длилось. Возможность и невозможность, вспыхнувшее жгучее желание и мгновенный отказ, легчайшая ласка и страстная требовательность – всё это промелькнуло в нашем жесте-взгляде. И всё.
Нет, не всё.
Было ещё одно: поцелуй. Как ни странно, никакой не томительный и не робкий, хотя и первый. Ведь мы уже знали. Всё узнавание, все вопросы, всякая неловкость – и это тоже было втиснуто в то, самое первое, мгновение. Поцелуй был долгим, зрелым, умелым с обеих сторон, годным даже для съёмки. И столь естественным, что мало кто обратил на него внимание. Вот и хорошо. И хорошо.
И хорошо, конечно, что есть компьютер. И великий коммуникационный прорыв, пока ещё даже не насчитывающий двух десятилетий. Интернет и всё, что используется для общения: электронная почта, аська, Одиго, чаты, ИРСки, конференции и форумы. Иначе… ну, иначе просто нельзя, ведь правда?
Так мы и общались. А ещё нам повезло, и у нас была целая неделя, пока никого из наших домашних не было в Москве. Но сначала… Сначала мы всё-таки провели "раунд знакомства". Это моё изобретение, лучший для меня вариант начала общения. Я приглашаю посетить одно кафе – прелестный уголок в самом сердце Москвы, напоенный ароматами кофе, с романтически приглушённым светом, обаятельным персоналом и какой-то особенно уютной атмосферой.
Потом…
Потом был Чистопрудный бульвар – невероятно, непереносимо длинный. Мне вспоминалось почему-то, как за шесть лет до того, с другим человеком, я почти так же до одури самозабвенно целовалась на других прудах – Патриарших, вдыхая тот же неповторимый воздух старой Москвы, такою же ранней осенью и почти в такой же ситуации. То был юный 19-летний рыцарь неотразимого обаяния, изысканного вкуса и непередаваемой обходительности. Излишне говорить, что он и внешне был вылитый Прекрасный Принц. Он уводил за собой одним лишь взмахом тонкой тёплой руки, одним лишь взглядом внимательных серых глаз…
Глаза…
О, глаза моего нынешнего героя были по-своему удивительны! Карие, но такого глубокого и интенсивного цвета, что казались едва ли не тёмно-лиловыми, как у породистого вороного жеребца, да простится мне такое сравнение… Впрочем, он вообще чем-то напоминал мне гордого скакуна: особой, немного ленивой, грацией движений, косящимся исподлобья взглядом, горячим гладким телом… Разве что руки-ноги не были наделены каким-то невообразимым аристократизмом, но кто из нас совершенен? Он и так был много лучше, чем… ну, скажем, чем это допустимо для мужчины. Особенно для чужого мужчины.
Мы с удивлением и едва ли не с умилением, свойственным скорее первым в жизни, ещё тинейджерским, отношениям, открывали друг друга, всматривались, впивались языком и губами, вгрызались пальцами… Мы не могли остановиться. Нас трясло как лихорадочных. И это полудетское ощупывание без снятия покровов, ласкание найденных "на ощупь" выпуклостей и затвердений, угадывание и изучение форм сквозь многослойность осенней одежды возбуждало нас почти до оргазма…
Сталкивались ли вы когда-нибудь с такой ситуацией, что, будто в дурацкой попытке оттянуть неизбежное, мрачно и почти уверенно говорили сами себе "нет", потом, поразмыслив рационально, решали встретиться и обговорить причины и окончательные условия этого вашего "нет" (что уже было брешью в вашей самообороне), а затем, встретившись, вы храбро открывали ротик и… неожиданно для себя говорили "да" и "сейчас"? Теперь представьте, что ваш визави находится в абсолютно адекватном состоянии. Именно это с нами и произошло. Вы думаете, мы так уж хотели встретиться? Нет. Просто тоска, скука и другие отрицательные эмоции были в тот момент настолько сильны, что приняли командование над ratio, вместо того, чтобы привычно уступить. Так что можете мне поверить, иллюзий мы не питали. Более того, каждый из нас успел не раз и не два проиграть в уме ситуацию "встреча – второй осознанный взгляд – разочарование – расставание".
Однако…
Вот есть такое выражение: "Делай, что должен, и пусть будет, что будет". А если начало фразы другое: "Делай, что хочешь…"? Я бы закончила её так: "… и за что боролся, на то и напоролся". Во всяком случае, мы прекрасно отдавали себе отчёт, что после "да" и "сейчас" никаких "отклонений от маршрута" не может быть, и вопрос заключается лишь в том, сможем ли мы заставить себя спокойно поужинать до первого акта нашего "спектакля для двоих".
Да, нашей сдержанности – или, если хотите, нашей взрослости – хватило. С другой стороны, почему бы двум интеллигентным влюблённым и не поговорить, если в этом – одна из составляющих их наслаждения? Я не оговорилась, сказав о "влюблённых". Нам хватило пяти минут, чтобы вновь влюбиться друг в друга, и блеск его бархатных ежевично-коричневых глаз лишал меня девяноста процентов моего рационального мышления. Не знаю уж, что такого он видел, слышал или ощущал во мне, только в состоянии он был совершенно идентичном.
Эмоции наши были подобны раскалённым углям, скрытым под быстро остывающим, обманчиво лёгким и светлым пеплом: только тронь, нарушь хрупкое равновесие – и взметнётся столб пламени.
И пламенный столб…
…взметнулся.
Не буду утомлять читателя банальными подробностями. Но скажу, что согласно всем канонам жанра, мы занимались не сексом, а любовью. Под неистово-нежными ласками на мне буквально живого места не было. Нет, что я несу! Наоборот – не было неживого места, потому что огненный дождь его прикосновений живительными каплями насыщал каждый квадратный сантиметр моего наэлектризованного тела.
Как сладко было видеть эти идеально очерченные губы приближающимися к моим!.. Какими сумасшедше возбуждающими были касания его рук – не длинных и гибких пальцев пианиста, не тяжёлых мягких рук писателя, не чётко очерченных, больших и властных ладоней скульптора… Нет, его руки были руками виолончелиста – белые, крепкие и нежные…
И думать было нечего о том, чтобы пресытиться друг другом и даже просто хотя бы насытить любого из нас. Мы могли истощить наши силы, но не ласки. Была уже глубокая ночь, когда "Шахразада прекратила дозволенные речи" – то есть, мы решили, что лучше хоть три часа сна, чем вообще нисколько (и, между прочим, зря: говорят, врачи считают, что лучше уж час-полтора поспать, чем три-четыре). Так или иначе, но проснулись мы не только не отдохнувшими, но вдобавок по-прежнему полными желания, буквально обжигавшего нас. Эх, если бы ещё пару выходных!..
У утра, неумолимого, как рок, крали и крали мы безумные последние секунды, пока не почувствовали, что больше нельзя, что нужно успокоить ноющие от недостижимости наслаждения нервы и расцепить отчаянно цепляющиеся друг за друга тела.
Было бы правильно, логично, традиционно и даже справедливо, если бы здесь всё и закончилось. Но нам было плевать на традиции и логику; слова любви срывались ежеминутно с его дивных губ, проникая в меня, отравляя мой холодный и оттого почти невинный цинизм сладким ядом романтической экспрессии; они падали раскалёнными каплями, беспощадно выжигая осторожность логики, даруя взамен жар лирического забытья…
И – да.
Да, мы встретились ещё раз. Пришли домой – позже, а слились – раньше, потому что все разговоры остались за дверью, там, в звёздном прохладном вечере, в неоново-прожекторном центре, на очередном бульваре…
Мы даже не распрощались толком. Просто я стала раздражительна и жестока, а он – скрытен и недоверчив. Прости меня, мой фиалковоглазый герой с точёным профилем – я не знаю, встретимся ли мы вновь, и шансов на эту встречу куда как немного… Но мы оба будем помнить те в общей сложности почти тридцать часов, проведённых вместе, когда ты с полным на то основанием называл меня своей любимой. Всего лишь сутки с небольшим из тысяч наших дней…
Осень. Время, когда Солнце постепенно приближается к Земле, достигая перигея в день зимнего солнцестояния… Время, когда организмы, насыщенные летним теплом и фруктово-витаминным изобилием, полны сил и энергии… Время самых сильных страстей и бурных романов. Время отдавать и дарить. Краткий период благодатного равновесия – равноценности – взаимодействия. Осень. Время любви.
2000-2006.
