Любовь. Часть очередная...

[AntiKakkinen]

Бывает ... А че, за воскресенье ни одной клевой телки не подцепил ???

Ещё не успел. Нужно прежнюю забыть побыстрее.

[NOLAN]

Ещё не успел. Нужно прежнюю забыть побыстрее.

Если любил - то побыстрей не поможет, как можно чаще общайся с друзьями, что не думать о ней, напейся (два дня уйдет, один день пьянка, другой похмелье), в другой город съезди (очень помогает), прыгни с парашюта наконец, потом ты ее вообще ненавидеть будешь ... Это я не стебаюсь, а как я лечился ...

[NOLAN]

А при чём тут месть? Я просто знаю людей, которые доходят до скандалов и чуть ли не до развода от того, где лежит газета, как стоят тапочки и чья очередь мыть чашку...

Все-таки ты знаешь Матиаса

[AntiKakkinen]

Если любил - то побыстрей не поможет, как можно чаще общайся с друзьями, что не думать о ней, напейся (два дня уйдет, один день пьянка, другой похмелье), в другой город съезди (очень помогает), прыгни с парашюта наконец, потом ты ее вообще ненавидеть будешь ... Это я не стебаюсь, а как я лечился ...

Спасибо. Такое быстро не забудешь, даже с парашюта. Время лечит.

[NOLAN]

Спасибо. Такое быстро не забудешь, даже с парашюта. Время лечит.

Поверь мне, все возвращается на свои круги и если в ваших взаимоотношениях не случилось ничего суперкриминального, то вы, при обоюдном желании, всегда можете все вернуть назад, а если нет - то зачем это тебе надо

[AntiKakkinen]

Поверь мне, все возвращается на свои круги и если в ваших взаимоотношениях не случилось ничего суперкриминального, то вы, при обоюдном желании, всегда можете все вернуть назад, а если нет - то зачем это тебе надо

Ты не поверишь, мы расстались во второй раз, возможно и в последний.

[Iryna]

Время лечит.

Не всегда. Говорю, исходя из собственного опыта.

[AntiKakkinen]

Не всегда. Говорю, исходя из собственного опыта.

Думать всю жизнь. Свихнуться можно, наверное.

[NOLAN]

Ты не поверишь, мы расстались во второй раз, возможно и в последний.

Блин, шеф, все пропало !!! И че ??? Если любишь, пойди и извинись даже если она не права ... Если хвосты крутит, так и первого раза было бы достаточно !!! С женщиной, ради которой я развелся со своей женой, скоторой я прожил 10 лет, мы ссоримся раз в квартал - ничего, уже 7 лет вместе ...

[Iryna]

Думать всю жизнь. Свихнуться можно, наверное.

Жива пока .

[AntiKakkinen]

Если хвосты крутит, так и первого раза было бы достаточно !!!

Вот вот. В первый раз полгода не общались, позвонил как-то, встретились. И вот опять начинается. Ну ничего второй раз последний.

[Lady in Red]

как можно чаще общайся с друзьями, чтоб не думать о ней, напейся прыгни с парашюта наконец,

потом ты ее вообще ненавидеть будешь

А лучше приезжай в Москву !

Нет, Олеж, не надо ненавидеть... ненависть - такая же привзязанность, "зацикленность", как и любовь, иногда даже, может, сильнее. Это не надо...

[NOLAN]

Ну ничего второй раз последний.

Ты не обижайся, моя подруга говорит "Зарекалась ворона говно не клевать", где второй там и третий будет ... Вот поверь, пока другую не встретишь, все по кргу будет идти ...

[AntiKakkinen]

Поживём - увидим...

[Тёмный менестрель]

Надо же... как давно сей топег открыт... вроде я открыла? Как много изменилось с тех пор... надо же... как человек меняется...

[Painter]

продолжаем веселиться. Копирайт, ессно, не мой

 

 

Что такое любовная лирика? Какая легкоранимая, темная, пульсирующая частичка нас плачет над песнями о любви? Как так получается, что они вызывают у нас слезы? Это же просто набор слов, выраженных в чернильных линиях, булькающих звуках, вздохах, которые сами по себе, физически слабо отражают те эмоции, которые мы испытываем на самом деле. Как бы то ни было, эти слова неизменны уже в течение многих веков, они окрыляют и мучают нас, повергают королей в депрессию и восхищают школьниц.

У слов есть сила, слова пленяют и побуждают к действию, но вопрос стоит скорее не о силе языка, а о языке силы, потому что если вы можете создать любовь и управлять ей, выразить ее в стихотворении, что же тогда в действительности сила?

Меня, профессора Оксфорда, занимающегося проблемой лингвистического значения слов, исследования таких вопросов привели к рассмотрению такого вопроса, как природа силы. Я, сперва невольно, обнаружил тот рычаг, которым пользуются современные правительства, многонациональные корпорации и прочие, стоящие у власти. В рамках данного трактата я намерен обрисовать один из самых коварных инструментов для промывки мозгов и управления массами, используемых сегодня. Я опишу историю насилия над массами с использованием самых уязвимых наших прав – на свободу воли и свободу мысли. Я открою вам оружие, которое испытано сильными мира сего на гражданах уже практически всех государств мира. Они называют это эффективным средством управления человеческими ресурсами. Мы называем это любовью.

Сперва я просто задался вопросом: почему слова любви несут в себе такую силу?

Самым очевидным ответом будет такой: они для нас что-то значат, потому что мы ассоциируем их с тем, что подсказывает нам наш жизненный опыт. В конце концов, кто из нас не почувствовал того огня внутри который вспыхивает, когда кто-то, кто нас привлекает, входит в наш круг общения? Кто не ощущал непонятного страха заговорить, когда горло схватывает судорога, и слова застревают в нем? Кто не обращался к перу и бумаге дабы выразить то, на произнесение чего вслух обществом налагается табу? Думаю, таких мало, и по своему опыту скажу, что они более других жаждут испытать подобное сбивающее с толку всепоглощающее чувство.

Да, действительно ли любовь – это все и конец всего в жизни? Награда за жизнь? Неужели и правда нет ничего лучше любви? Верим ли мы, что любовь – единственное возможное достижение в жизни? Подумайте о своих достижениях, с чем они связаны?

В общем, люди, которых мы считаем “успешными” прославились не своими успехами в любви, мы порой даже не знаем, любили ли они вообще. Полагаю, что большинство любовников, которые действительно добились на этом поприще успеха, умрут в безвестности.

И в самом деле, чтобы стать известным любовником, придется принять на себя бремя трагического героя. Все известные любовники, от святого Валентина до Валентино впадали в отчаяние, отчего прожили явно меньше, чем собирались, так что не знаю, можно ли их жизни считать успешными.

С одной стороны, Спенсер прав. Существует естественная “любовь”, одна из жизненных функций. Она проста, и основе ее лежит биология. Забота о ближнем и потомстве, создание наилучших условий существования для нашего генного материала, то есть детей.

Такая любовь, если и имеет место, то скорее в более позднем возрасте, и отнюдь не напоминает ураган или вспышку, а наоборот, ее замечаешь уже по прошествии некоторого времени, словно нежное дуновение ветерка. Такую любовь будем называть, как и в ранних романтических произведениях, заботой. Такая любовь спокойна, всепоглощающа, тиха, даже удобна в каком-то смысле, осознана обеими сторонами, родство чувства и чувственности. Такая забота, хотя и является вполне естественным явлением, редко становится предметом любовных историй, возвышенных романов, поэзии и так далее. Она обычно просто подразумевается: “Они жили долго и счастливо и умерли в один день”.

Но тогда в литературе мы сталкиваемся с диаметрально противоположной разновидностью любви, базирующейся на страсти, ранящей жизни и приводящей к самоубийствам, любовь in extremis, как раз такое состояние мы обычно и называем “быть влюбленным”

В каком-то смысле эти понятия могут показаться противоположными, одно конструктивное, второе- наоборот – деструктивное. “Влюбленный” – это такое дикое, открытое, иррациональное, нервическое состояние, кода в кровь выбрасывается большое количество адреналина, не хочется есть, спать и т.п. Страдание, переживаемое большинством подростков и немалым количеством взрослых людей, которые влюбляются и затем борются с этим, чувствуя, что иначе они умрут. Забота успокаивает, влюбленность ранит.

Состояние влюбленности, для различения его с заботой психолог Дороти Теннов в 1970х годах называла “лимерентность” – этот специальный термин она ввела для обозначения распространенного, но тем не менее не выделявшегося в отдельный термин состояния “непреднамеренной одержимости”.

Данная работа посвящена лимерентной любви, романтической любви, безумию чувств. Но перед тем, как оставить понятие заботы, следует вспомнить, какие же сходства наблюдаются между биологической и романтической любовью.

Хотя одна из них – страсть, а другая – сострадание, есть между ними и сходства, правда только во внешних проявлениях. Выражение лимерентной любви отдаленно напоминает проявление заботы. Вызывающая, яркая, громкая, цветастая пластиковая имитация чувств и эмоций, вызываемых самой нашей природой. Влюбленность – это ряженая, изображающая настоящую леди – заботу. Влюбленность – это надувной замок, аттракцион, эксцентричный, проносящийся со свистом, нелепый “слепок” с реальной жизни, спокойствия заботы.

Если влюбиться – это такое необъяснимое беспорядочное состояние, когда нет никаких правил и ограничений, приводящее к отчаянию, кажется немыслимым, что мы все равно желаем оказаться в таком состоянии.

Мы влюбляемся, мы хотим влюбляться, я думаю, потому, что ожидаем наступления состояния заботы. То есть мы хотим не страдать, а достичь той степени умиротворенности и взаимопонимания, которое характерно для заботы. Только она нас влечет, единственная любовь, голубая мечта, заветная цель, что завершит все и станет всем для нас, “награда из наград”? потому что нам кажется, она избавит нас от самого страшного из страхов – страха одиночества.

И иногда, случайно, в отчаянном стремлении влюбленности изобразить настоящие чувства, они действительно появляются. Иногда забота – это покой после бури эмоций, имевших место в период влюбленности. Изредка это золотой лучик, остающийся от грубого и беспорядочного потока света – влюбленности. Забота – то состояние доверия, когда обе стороны уже слишком устали, чтобы влюбиться еще раз.

Чаще случается, что влюбленность – это единственное, что человек переживает в своей жизни, растрачивает на нее все свои силы, и остается нисчем: близкое общение вызывает лишь неуважение, привычка огрубляет чувства и люди все меньше думают друг о друге.

Почему же, если забота встречается так редко, мы все равно готовы пройти через страдания, нервы и слезы, связанные с влюбленностью?

Вы можете возразить, основываясь на том, что вопрос поставлен неправильно. Можете думать, что у нас нет выбора, потому что влюбляться – естественно. Я отвечу следующим образом: А что если нет? Что вы скажете на то, что влюбленность – явление, порожденное культурой?

Многие общества построены так, что их никоим образом не заботит эмоциональная сторона того, что называется любовью, опираясь на чисто биологический аспект относительно продолжению рода. Браки по расчету, например, когда-то были основой нашего общества, и много где они используются до сих пор. От упадка Европы до ее возрождения, правящие силы поддерживали эту исключающую любовь традицию, ибо браки зачастую являлись лишь подтверждением союза, политического либо экономического.

Браки по любви – относительно ново явление, их не существовало до 1215 года, когда папа Иннокентий постановил, что заключение брака возможно по обоюдному согласию будущих супругов, без согласия их родителей, так следование чувствам получило поддержку церкви. Постановление было принято как реакция на смену политической линии светских властей Европы, и в данном контексте принятие такого постановления становится еще более объяснимым.

Сейчас все эти древние обычаи заключения договорных браков, обряды знакомства, выражения почтения имеют свои аналоги. Более современную концепцию влюбленности как движущего фактора образования пар и принесения ими потомства мы считаем признаком прогресса в обществе. Она хорошо согласуется с правом свободы выбора. Но все же нас немного озадачивает то, что любовь нас как бы выбирает, то есть, в общем-то мы той самой свободы как раз и лишены, и такая неопределенность порой гнетет.

Тогда можно говорить, что прогресс направлен не на увеличение количества свобод, а скорее на то, чтобы обществу казалось, что у него больше свободы. То есть важно не то, насколько граждане свободны, свободны они никогда не будут, а то, насколько свободными они себя ощущают, в то время как Государство управляет ими. В конце концов, полная свобода выбора – это анархия.

Сейчас мы утверждаем, что не выбираем тех, кого любим, и, следовательно, нас тоже не выбирают. Процесс скорее похож на химическую реакцию, случайные встречи, ожидание момента удара молнии, попадания стрелы Амура. Так что относительно процесса влюбления наша цивилизация перешла от голого ритуала к слепой вере.

Я не буду спорить с тем, что мы можем сами выбрать, в кого влюбиться, но не можем отдать команду. Свобода тут означает то, что общество, у которого на все свои взгляды, никаким образом не может повлиять на наш выбор.

Веер этих проблем поднялся в результате исследования эффективности любовной лирики. Вместо того, чтобы навевать воспоминания о тех чувствах, что мы когда-то испытывали и тем самым заставить пережить те, прошлые ощущения, они скорее вызывают какие-то новые желания, страсти, направленные на то, что нас сейчас окружает. Подробно проанализировав всю линейку подобных продуктов (песни о любви, слова признания, поэзию, романы) , понимаешь, что они не иначе как рекламируют по сути красоту и возвышенность такого рода чувств. Вместо того, чтобы возрождать в памяти ту любовь, что мы когда-то чувствовали, они описывают, и весьма яркими красками, те чувства, ощущения, которых у нас наверняка и не было. Социологи, например, считают, что девушки-подростки читают любовные романы с целью изучения правил и конвенций, как бы принятых в гетеросексуальных отношениях.

Постарайтесь припомнить, любили ли вы кого-то, не являющегося членом вашей семьи или просто близким человеком, до того, как услышали, что существует такое понятие, как влюбленность? Исследование дошкольников обнаружило, что даже едва научившиеся ходить дети приблизительно ознакомлены с “конвенцией романтических отношений”, достаточно полно изложенной в таких источниках, например, как детские сказки, и что нарушение конвенции весьма озадачивает или даже пугает их.

Мы так хорошо и быстро усваиваем материал, что вряд ли кто-то возразит высказыванию Ларошфуко “Люди бы ни за что не влюблялись, если бы не знали, что так можно”.

Любовь, убеждают нас с детства – это прекрасно, она связывает, она безопасна, она содержит в себе все наши тайные желания. Мы теряем контроль над собой, отдаемся в ее деспотичные руки, она – единственное, чего мы боимся. Встает логичный вопрос: кому же она приносит пользу? Не страдальцам же, приносящим ей в жертву свою свободу, спокойствие, все остальные чувства и рассудок ради получения призрачных моментов счастья.

Ответ, мне кажется, можно найти у Теннисона, выражавшего официальное мнение правительства Викторианской эпохи. Он писал: “..Лучше любить и потерять,/Чем вовсе не любить..”

Это ли не парадоксальное самоуничижение? Любое другое подобное занятие, не называемое спортом, считалось бы абсолютным безумием. Что за душеразрушительное упражнение! “Лучше” стресс, мучения и отчаяние. “Лучше” расстройство, ощущение собственной ничтожности и несостоятельности – для кого? Вспомним, что Теннисон выражал мнение официальной власти, отражал официальную политику. Так что это скорее “Им” лучше, чем нам"

Применение научных знаний.

 

Любовь – это…?

Насколько загадочны эти три точки! Казалось бы, на такой вопрос ответить нельзя – он поставлен уже давно, но точного ответа так и не найдено. Вы наверно и сами задавались этим вопросом.

Напомню, что один довольно объемный брэнд появился из карикатуры, изображавшей двух младенцев с непропорционально большими взрослыми головами, пытающихся определить, что же такое любовь, он так и назывался “Любовь – это…” Любовь – это когда не надо извиняться, но ты все равно извиняешься. Любовь – это вынос мусора. Любовь – это когда держишь ее сумочку пока она блюет. Из всех 72 миллионов различных определений я не нашел ни одного правильного.

Для ответа на этот вопрос мы должны подробно рассмотреть социобиологическую природу человека и его физиологические потребности в современном понимании. Не буду пытаться скрыть своего недовольства данной методологией, данная область науки находится в зачаточном состоянии, поэтому приходится ограничиться эмпирическими закономерностями. К сожалению, в настоящее время наука, отодвинув искусство на второй план, является основным способом объяснения людям их собственной природы. Мы более не ссылаемся на книги, стихотворения, музыкальные произведения, произведения изобразительного искусства как олицетворение того, что с нами происходит, мы наоборот отходим от этого, полностью пренебрегая чувствами. Сейчас эталоном человека считается homo sapiens пяти футов десяти дюймов ростом, усредненный по 10000 случайно выбранных особей мужского пола, впрочем, эталон в различных точках может несильно отличаться.

Как же много унижений искусствам приходится терпеть от наук! Только ученый может превратить случайную метафору в пятилетний исследовательский грант. Есть ли у них чувство меры? Наверняка сейчас где-то существует целая лаборатория занимающаяся вычислением скорости, которую необходимо сообщить корове, чтобы она совершила полный оборот вокруг луны и приземлилась в ту же самую точку.

Хорошо. Если сейчас все склонны верить только науке, следует пересмотреть понятие “любовь” в понятиях, принятых в современном научном мире, исходя из функций нашего организма и границ сознания.

Давайте рассмотрим геном. Набор кислот, намотанных на протеиновый каркас, считается, и с каждым днем все увереннее утверждается, что эти химические соединения станут ключом к пониманию человеческой сути, мыслей действий, мыслей, даже чувств. Этакая современная закодированная форма судьбы.

Давным-давно жили-были три сестры, звали их Клото, Лахезис и Атропос, они были так ужасны и прекрасны, что даже боги их побаивались, потому что сестры эти пряли нити жизней, определяя судьбу каждого с рождения и до самой смерти – происшествия, радости, волнения, страхи.

Теперь, однако, Кассию придется обернуться к своему другу в доспехах и произнести “Вина, дорогой Брут, не на звездах, а в дезоксирибонуклеиновых кислотах, что внутри нас” Гены наши, вероятно несут в себе отпечатки наших душ, и вероятно скоро по нитям ДНК будет вполне реально прочитать дату смерти с заданной точностью. Но это же не остановит Атропос, если та захочет столкнуть кого-то под автобус, непредвиденные обстоятельства никто не отменял, но даже невозможность услышать сигналы автобуса или выучить правила дорожного движения – заложены в геном.

Давайте рассмотрим ген. По теории Ричарда Доукинса, это такой маленький зверек, скрывающийся внутри нас, эгоистичный, самодовольный маленький демон. Кажется, он использует наши тела, разум, и все для того, чтобы заставить нас затащить кого-нибудь в постель. Он слепо, с поистине маниакальной страстью, толкает нас на смешение хромосом, мутируя, развиваясь и продолжая все сильнее гнуть свою линию.

Поэтому он является весьма естественной нашей деталькой, и его интересы в общем-то совпадают с нашими.

Я рассматриваю ген как деспота, живущего в наших подштанниках. Безумного злодея старающегося захватить власть над современным миром. Потом происходит контролирующая популяцию профилактическая вспышка, или появляется какой-нибудь Бонд, готовый спасти мир в угоду тем, кто находится у власти сейчас. Нет сомнения, что это сильное чувство проявления заботы – часть дьявольского плана по захвату планеты.

Ген призывает нас размножаться настолько часто, насколько это возможно, тем самым распространяясь и становясь сильнее. Когда же мы утрачиваем способности к размножению, то становимся для него неинтересными, бесполезными тварями, тогда он собственно разрушает нас и доводит до смерти.

Однако смерть приходит не ко всем организмам. Доказано, что бесполые грибки, водоросли, и другие организмы, не склонные к занятиям сексом могут жить вечно. Две тысячи миллионнов лет назад наши предки, существовавшие в форме протоплазмы, не умирали, в их гнах это просто не было запрограммировано. Только представьте: ваш пра-пра-пра-пра 900000 дядя до сих пор плавает в пруду под окном.

У протоплазмы также не было сексуальных контактов, без которых вечная жизнь им наверняка казалась скучной. Время текло плавно, спокойно, пока не появились быстро развивающиеся человеческие гены, и не начался так называемый прогресс, заставивший клетки собираться в новые интересные формы и вылезти из первичного бульона, появилась сексуальная репродуктивная функция. Камасутра, пролившая свет на мир амеб.

Конечно, с изобретением секса пришлось тут же придумать и смерть, для того, чтобы выделиться из боле древних, нежеланных, несексуальных форм жизни.

Секс отвечает очень за многое. И не только потому, что лежит в самой основе любви. Это единственное действие, которое мы раскрашиваем в то, что называем эмоциями. Мы драпируем его вышивкой с орнаментом из миллиона чувств, сплетенных с нитью жизни, надеждами, неуверенностями, мечтами. То есть превращаем простой акт в благородные одежды.

В политике тела секс – это бездумное удовлетворение потребностей пролетариата, а любовь только облагораживает его. Любовь романтична и трагична. Она важна, она наполняет нас отчаянием, возносит на небеса удовольствий и радости и она – сбивающая с толку смесь высоких и примитивных чувств, она спасает нас от простого следования генеральному плану.

Если мы серьезно, с научной точки зрения, посмотрим на себя, как на биологический вид, то поймем, что наша единственная цель – совокупляться. Тогда, если наша единственная цель – секс, откуда взялась любовь? Почему любовь, такой мистический, приносящий счастье, экстатический повод для спаривания, так изменяет нашу первейшую цель? Как любовь с ее чувствами окружения заботой и проявления внимания, страстью, цветами, поэзией, трепетанием сердца, сочетается с тем, чего мы должны хотеть в первую очередь – плодиться и размножаться?

Вот к чему я пришел.