Блок: любимое произведение

[Iryna]

Я прогнал тебя кнутом...

Угу, "Болотные чертенятки". Тоже люблю .

 

***

Осень поздняя. Небо открытое,

И леса сквозят тишиной.

Прилегла на берег размытый

Голова русалки больной.

 

Низко ходят туманные полосы,

Пронизали тень камыша.

На зеленые длинные волосы

Упадают листы, шурша.

 

И опушками отдаленными

Месяц ходит с легким хрустом и глядит,

Но, запутана узлами зелеными,

Не дышит она и не спит.

 

Бездыханный покой очарован.

Несказанная боль улеглась.

И над миром, холодом скован,

Пролился звонко-синий час.

[KAA]

Жду я смерти близ денницы.

Ты пришла издалека.

Здесь исполни долг царицы

В бледном свете ночника.

 

Я готов. Мой саван плотен.

Смертный венчик вкруг чела.

На снегу моих полотен

Ты лампадный свет зажгла.

 

Опусти прозрачный полог

Отходящего царя.

На вершинах колких елок

Занимается заря.

 

Путь неровен. Ветви гибки.

Ими путь мой устели.

Царски-каменной улыбки

Не нарушу на земли.

[KAA]

Она весёлой невестой была.

Но смерть пришла. Она умерла.

 

И старая мать погребла её тут.

Но церковь упала в зацветший пруд.

 

Над зыбью самых глубоких мест

Плывёт один неподвижный крест.

 

Миновали сотни и сотни лет,

А в старом доме юности нет.

 

И в доме, уставшем юности ждать,

Одна осталась старая мать.

 

Старуха вдевает нити в иглу.

Тени нитей дрожат на светлом полу.

 

Тихо, как будет. Светло, как было.

И счет годин старуха забыла.

 

Как мир, стара, как лунь, седа.

Никогда не умрёт, никогда, никогда...

 

А вдоль комодов, вдоль старых кресел

Мушиный танец всё так же весел,

 

И красные нити лежат на полу,

И мышь щекочет обои в углу.

 

В зеркальной глуби - еще покой

С такой же старухой, как лунь, седой.

 

И те же нити, и те же мыши,

И тот же образ смотрит из ниши -

 

В окладе тёмном - темней пруда,

Со взором скромным - всегда, всегда...

 

Давно потухший взгляд безучастный,

Клубок из нитей веселый, красный...

 

И глубже, и глубже покоев ряд,

И в окна смотрит всё тот же сад,

 

Зеленый, как мир; высокий, как ночь;

Нежный, как отошедшая дочь...

 

"Вернись, вернись. Нить не хочет тлеть.

Дай мне спокойно умереть".

[KAA]

Испугом схвачена, влекома

В водоворот...

Как эта комната знакома!

И всё навек пройдет?

 

И, в ужасе, несвязно шепчет...

И, скрыв лицо,

Пугливых рук свивает крепче

Певучее кольцо...

 

... И утра первый луч звенящий

Сквозь жёлтых штор...

И чертит бог на теле спящей

Свой световой узор.

[Iryna]

ПЕСНЬ АДА

 

День догорел на сфере той земли,

Где я искал путей и дней короче.

Там сумерки лиловые легли.

 

Меня там нет. Тропой подземной ночи

Схожу, скользя, уступом скользких скал.

Знакомый Ад глядит в пустые очи.

 

Я на земле был брошен в яркий бал,

И в диком танце масок и обличий

Забыл любовь и дружбу потерял.

 

Где спутник мой? - О, где ты, Беатриче? -

Иду один, утратив правый путь,

В кругах подземных, как велит обычай,

 

Средь ужасов и мраков потонуть.

Поток несет друзей и женщин трупы,

Кой-где мелькнет молящий взор, иль грудь;

 

Пощады вопль, иль возглас нежный - скупо

Сорвется с уст; здесь умерли слова;

Здесь стянута бессмысленно и тупо

 

Кольцом железной боли голова;

И я, который пел когда-то нежно, -

Отверженец, утративший права!

 

Все к пропасти стремятся безнадежной,

И я вослед. Но вот, в прорыве скал,

Над пеною потока белоснежной,

 

Передо мною бесконечный зал.

Сеть кактусов и роз благоуханье,

Обрывки мрака в глубине зеркал;

 

Далеких утр неясное мерцанье

Чуть золотит поверженный кумир;

И душное спирается дыханье.

 

Мне этот зал напомнил страшный мир,

Где я бродил слепой, как в дикой сказке,

И где застиг меня последний пир.

 

Там - брошены зияющие маски;

Там - старцем соблазненная жена,

И наглый свет застал их в мерзкой ласке...

 

Но заалелся переплет окна

Под утренним холодным поцелуем,

И странно розовеет тишина.

 

В сей час в стране блаженной мы ночуем,

Лишь здесь бессилен наш земной обман,

И я смотрю, предчувствием волнуем,

 

В глубь зеркала сквозь утренний туман.

Навстречу мне, из паутины мрака,

Выходит юноша. Затянут стан;

 

Увядшей розы цвет в петлице фрака

Бледнее уст на лике мертвеца;

На пальце - знак таинственного брака -

 

Сияет острый аметист кольца;

И я смотрю с волненьем непонятным

В черты его отцветшего лица

 

И вопрошаю голосом чуть внятным:

"Скажи, за что томиться должен ты

И по кругам скитаться невозвратным?"

 

Пришли в смятенье тонкие черты,

Сожженный рот глотает воздух жадно,

И голос говорит из пустоты:

 

"Узнай: я предан муке беспощадной

За то, что был на горестной земле

Под тяжким игом страсти безотрадной.

 

Едва наш город скроется во мгле, -

Томим волной безумного напева,

С печатью преступленья на челе,

 

Как падшая униженная дева,

Ищу забвенья в радостях вина...

И пробил час карающего гнева:

 

Из глубины невиданного сна

Всплеснулась, ослепила, засияла

Передо мной - чудесная жена!

 

В вечернем звоне хрупкого бокала,

В тумане хме'льном встретившись на миг

С единственной, кто ласки презирала,

 

Я ликованье первое постиг!

Я утопил в ее зеницах взоры!

Я испустил впервые страстный крик!

 

Так этот миг настал, нежданно скорый.

И мрак был глух. И долгий вечер мглист.

И странно встали в небе метеоры.

 

И был в крови вот этот аметист.

И пил я кровь из плеч благоуханных,

И был напиток душен и смолист...

 

Но не кляни повествований странных

О том, как длился непонятный сон...

Из бездн ночных и пропастей туманных

 

К нам доносился погребальный звон;

Язык огня взлетел, свистя, над нами,

Чтоб сжечь ненужность прерванных времен!

 

И - сомкнутых безмерными цепями -

Нас некий вихрь увлек в подземный мир!

Окованный навек глухими снами,

 

Дано ей чуять боль и помнить пир,

Когда, что ночь, к плечам ее атласным

Тоскующий склоняется вампир!

 

Но мой удел - могу ль не звать ужасным?

Едва холодный и больной рассвет

Исполнит Ад сияньем безучастным,

 

Из зала в зал иду свершать завет,

Гоним тоскою страсти безначальной, -

Так сострадай и помни, мой поэт:

 

Я обречен в далеком мраке спальной,

Где спит она и дышит горячо,

Склонясь над ней влюбленно и печально,

 

Вонзить свой перстень в белое плечо!"

[KAA]

Поднимались из тьмы погребов.

Уходили их головы в плечи.

Тихо выросли шумы шагов,

Словеса незнакомых наречий.

 

Скоро прибыли толпы других,

Волочили кирки и лопаты.

Расползлись по камням мостовых,

Из земли воздвигали палаты.

 

Встала улица, серым полна,

Заткалась паутинною пряжей.

Шелестя, прибывала волна,

Затрудняя проток экипажей.

 

Скоро день глубоко отступил,

В небе дальнем расставивший зори.

А незримый поток шелестил,

Проливаясь в наш город, как в море.

 

Мы не стали искать и гадать:

Пусть заменят нас новые люди!

В тех же муках рождала их мать.

Так же нежно кормила у груди...

 

В пелене отходящего дня

Нам была эта участь понятна...

Нам последний закат из огня

Сочетал и соткал свои пятна.

 

Не стерёг исступлённый дракон,

Не пылала под нами геенна.

Затопили нас волны времён,

И была наша участь - мгновенна.

[Iryna]

***

Ночь - как века, и томный трепет,

И страстный бред,

Уст о блаженно-странном лепет,

В окне - старинный, слабый свет.

 

Несбыточные уверенья,

Нет, не слова -

То, что теряет всё значенье,

Забрежжит бледный день едва...

 

Тогда - во взгляде глаз усталом -

Твоя в нем ложь!

Тогда мой рот извивом алым

На твой таинственно похож!

[Scrub]

А какие еще стихотворения Блока, не вошедшие в опрос, тебе нравятся?

Есть несколько наиболее близких. Вот одно из них.

 

 

* * *

 

Превратила всё в шутку сначала,

Поняла - принялась укорять,

Головою красивой качала,

Стала слезы платком вытирать.

 

И, зубами дразня, хохотала,

Неожиданно всё позабыв.

Вдруг припомнила всё - зарыдала,

Десять шпилек на стол уронив.

 

Подурнела, пошла, обернулась,

Воротилась, чего-то ждала,

Проклинала, спиной повернулась,

И, должно быть, навеки ушла...

 

Что ж, пора приниматься за дело,

За старинное дело свое.

Неужели и жизнь отшумела,

Отшумела, как платье твое?

 

 

Александр Блок

 

29 февраля 1916