Интересный взгляд на гонку, объясняющий многие вещи, происходившие с МиШу прислали по рассылке.
Пьянству – бой, или некоторые моменты по прошествии некоторых Гран При.
Но что странное, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно... нет, нет, совсем не понимаю.
Н.В.Гоголь
(Эпиграф украден у А и Б Стругацких «Понедельник начинается в субботу»)
Загадка-шарада
(придумана после написания эпиграфа).
А и Б Сидели на трубе.
Отгадка: Аркадий и Борис Стругацкие.
Рассвело. Шумахер с трудом приоткрыл один глаз и недоверчиво прислушался к своим ощущениям. Странно, но голова не болела. Он открыл второй глаз и приподнялся. Только тогда он понял, что спал в комбинезоне. «Хорошенькое дело, выходит опять вчера пришлось в ночной магазин ездить – доезжусь когда-нибудь, лишат прав на три года. Пока в Италии - еще можно, а в других местах аккуратнее надо» - пронеслось у него в голове. Через раскрытую дверь он увидел, как по коридору уныло пробрел Лука ди Монтезомоло. Хлопнула дверь туалета, и зашумела вода. Через минуту дверь хлопнула опять, и босые ноги прошлепали в кухню, раздался звон бутылок, ноги прошлепали снова, и в комнату вошел Лука в семейных трусах и галстуке, завязанном мертвым узлом, с двумя бутылками пива. Он сел напротив Михаэля и протянул ему пиво.
-Да я сегодня вроде ничего – сказал Михаэль, глядя как дядя Ди (так Луку называли за глаза), жадно пьет из горла.
-Пей, давай, - ничего – передразнил Лука. Знаю я твое ничего – прыгаешь с утра как на подиуме, а вечером фужер вина выпить не можешь, так что ты это, давай уж с утра лучше.
Была среда, 17 августа – вчера в Феррари отмечали очередной кубок конструкторов. Михаэль понимал, что отказываться нельзя и покорно сделал несколько глотков…
Через неделю они перебрались в Бельгию. Лука остался решать производственные дела в Италии, и команда вздохнула с облегчением. Все знали, что семья крепко контролирует босса, и единственной отдушиной для него оставалась только Формула 1. Если он приезжал на Гран-При, то в чемодане вместо рубашек и носок вез столько итальянского вина сколько вмещалось. Откровенно говоря, вино привозилось для очистки совести. Оно выпивалось, как правило, за несколько часов первого вечера, после чего механики, если не было новичков, тащили жребий. Новичков же утешали, что в первый вечер после своего прихода бегать в магазин приходилось даже Тодту, Брону и Шумахеру. Посол возвращался с новой порцией значительно более крепкого алкоголя и праздник продолжался. Пить приходилось даже пилотам. Шумахер поначалу попробовал отказаться, но Лука сразил его народной итальянской мудростью собственного сочинения. В тот вечер он недоуменно посмотрел на Михаэля, поднялся на нетвердых ногах и, опираясь одной рукой на лысину Тодта, а в другой держа рюмку абсолюта, произнес: «А я тебе, паршивец ты этакий, пасть порву».* Возражений на эту фразу ни у кого никогда не было.
Как бы то не было, но неделя отдыха гонщиков и механиков была безвозвратно упущена. Кроме того, Михаэль с Рубенсом вошли в штопор и выходить из него, несмотря на все увещевания и угрозы Тодта, не собирались. В конце концов Шумахеру надоело постоянное мельтешение у стола и он заявил, что если Жан не исчезнет сию минуту, то он, Михаэль, лично позвонит Луке и скажет, что гонщикам великой Феррари мешают праздновать командный успех и даже достал мобильный. Барикелло смотрел на спорящих в горлышко бутылки, как в телескоп, и глупо хихикал. Тодт, смекнув, что не видать ему в таком случае президентского поста в Фиате, после ухода Луки в премьер-министры, предпочел ретироваться и, зайдя в комнату Брона, распил с ним бутылку коньяку. После этого он вышел на веранду, разбил для порядка пару лампочек, и упал со ступенек. На следующий день свои люди в команде рассказали Луке, что Тодт соблюдает корпоративную этику и продолжает праздновать вместе со всеми.
Перед гонкой Михаэль и Рубенс все-таки остановились. Брон не вытерпел, когда в четверг вечером шатающийся Барикелло оказался рядом и, смотря в упор, выдал: «Девушка, а не хотите провести вечер в компании знаменитых гонщиков?» Росса он не узнавал, а видел в нем соблазнительную брюнетку и все время пытался ущипнуть девушку своей мечты за попу. После этого Росс вызвал неотложку.
Отлитые и прочищенные Михаэль и Рубенс с трудом справлялись с управлением, но Росс утешал себя, что к воскресенью все образуется. Он уже разработал несколько стратегических планов, включавших приведение Михаэля в чувство во время пит-стопов. Успех был возможен.
После гонки Шумахер пошел в паддок с явным желанием бить лицо Сугасаме, но тот уже ждал его в коридоре с пиалой в руках и бутылкой саке в кармане пиджака.
-Поздравляю, Михаэля-сан, поздравляю с седьмым чемпионским титулом, добытом вместе с компанией Бриджстоун.
-Пресс-релиз цитирует, сволочь, - подумал Михаэль, но, приметив бутылку, смягчился, опрокинул в себя саке и пошел на пресс-конференцию.
Италия встретила команду и семикратного чемпиона распростертыми объятиями Луки ди Мотезомоло. Воспоминания о дальнейших днях были смутными. В память врезалась лишь неожиданная реакция Луки, когда в понедельник вечером Михаэль заявил, что идет спать, так как все уже разошлись и пить дальше не с кем. Тогда дядя Ди вскочил, выхватил из кармана прикорнувшего и уже пускавшего первые слюни Тодта мобильный и, ткнув первые попавшиеся кнопки, прокричал: «Быстро все ко мне – Шуми уходить собрался!». Во вторник выяснилось, что он позвонил руководителю отдела по связям с общественностью и тот в панике созвал пресс-конференцию. На пресс-конференции взбодренный пивом и кефиром Шумахер по памяти проговорил заученные уже фразы и вернулся к поджидавшим его товарищам, оставив в недоумении журналистов.
Ехать в другую страну на следующий Гран При было не надо, времени хоть отбавляй. Монцу гонщики знали как свои пять пальцев. И хотя в последние дни все попытки эти пальцы пересчитать не давали числа пять, но, по крайней мере, и Рубенс и Михаэль знали, что должно быть пять. «А это уже хорошо» - говорил в таких случаях Монтезомоло и наливал по полной.
Барикелло все-таки удалось отпроситься от праздника, мотивируя свое отсутствие подготовкой к борьбе за вице-чемпионский титул. Отмазка была конечно никудышная. Брон, услышав этот вариант, предложенный похмельным Рубиньо, долго качал головой, приговаривая: «А с кем же бороться?.. нет, не прокатит, надо что-то другое. Лука он тертый калач. Дрянь отмазочка». Брон морщил лоб, хмурил брови и надувал щеки, но так как вчера по недогляду он все-таки смешал граппу и дрянное итальянское пиво, а потом по свидетельству очевидцев еще и открывал шампанское, то лучше ничего придумать не смог. Напоследок он сказал: «Ты только не улыбайся, когда говорить будешь» - и, тяжело вздохнув, отправил Барикелло к шефу. Сложно сказать то ли Лука действительно поверил, так как состояние его с каждым днем отнюдь не улучшалось, а шли уже 8 сутки, то ли подумал, что у Рубенса просто поехала с перепоя крыша и что пить с помешанным не стоит. Так или иначе, второй пилот Феррари был отпущен.
Вызванные в четверг вечером итальянские врачи совершили маленький подвиг, приведя в удовлетворительное состояние командный состав Феррари и Михаэля за одну ночь.
То, что произошло на гонке можно, было бы назвать чудом, если бы не простое объяснение. Когда из-за ошибки в начале гонки по причинам, вполне понятным даже несведущему в медицине человеку, Михаэль оказался во второй половине пелотона, ситуацию спас Монтезомоло. Взяв рацию из непрерывно трясущихся рук Брона, он тихим вкрадчивым голосом пообещал Михаэлю отпустить его домой после гонки без банкетов и застолий, если он приедет на подиум, а во время первого пит-стопа помахал из дальнего угла боксов открытой бутылкой Абсолюта. Результат превзошел все ожидания. В конце Гран При Россу даже пришлось припугнуть разогнавшегося Михаэля победными ста граммами, и тот со слезами счастья на глазах довел болид до финиша на втором месте.
Потерявший остатки совести Монтезомоло не сдержал слова. Он смеялся, когда Михаэль просил хотя бы день, чтобы увидеться с детьми, и на все напоминания о данном во время гонки обещании отвечал: «А контракт у вас имеется? А вот мы его сейчас в комиссии по контрактам проверим. А вдруг он у вас с Минарди?». Прямо скажем, нехороший оказался человек Монтезомоло. А где вы найдете хорошего человека среди боссов и тому подобных людей Формулы 1? Вот то-то и оно.
Сказать, что Михаэль после этого озлобился, значит соврать. Детей своих он видел часто и если папа не мог приехать к детям, то мама брала их в охапку и приезжала к папе, особенно если папа был в старушке Европе, пересечь которую - быстрее чем колеса на пит-стопе поменять. Рубенсу в этом отношении было сложнее, и жизнь научила его придумывать отмазки и оправдания. В этот раз он ничего придумывать не стал, а заметив, что дядя Ди слишком увлечен спором с Михаэлем (к тому моменту спорящие стороны уже выпили по третьей) банально улизнул в аэропорт.
В Китай команда, несмотря ни на что, прилетела дружным, сплоченным коллективом. Как Луке удалось вырваться из Италии остается загадкой. Скорее всего, лживыми посулами ему удалось обмануть мед персонал и сбежать из лечебницы, а может быть приехали друзья детства, работающие в мафии, и, разгромив полбольницы, выкрали его, но эта тайна никогда не будет раскрыта. Один из новеньких механиков, начавших работать незадолго до Венгрии, заплакал в легкой истерике, когда увидел входящего в самолет Монтезомоло, но его быстро успокоили, пообещав пристрелить при появлении у него хотя бы малейших признаков алкоголизма. Механик не поверил, но угомонился.
В Шанхае после маркетинговых усилий совершенных в салоне Феррари Лукой сотоварищи их ждал накрытый предусмотрительными китайцами стол. Во главе стола стояла знаменитая водка со змеей. Шумахеру стало плохо от одного только вида змеи и не успевший отойти от последствий полета с Лукой и вином из его чемодана гонщик зеленел на глазах. Шумахеру не нравился урожай 1996 года, но ходили слухи, что вино этого года любимое вино Луки и приходилось пить. Барикелло же вид змеи не смутил нисколько. Он, насмотревшийся в джунглях и не на таких гадов, радостно начал рассказывать Шумахеру как его дед, живший в деревне, настаивал самогон на крокодильих глазах и ногтях ящериц и как он тайком от родителей пил этот самогон, когда приезжал к деду на летние каникулы. От рассказов про крокодильи глаза Михаэлю стало еще хуже. Ситуацию спас запасливый Тодт, наблюдавший за меняющейся как у хамелеона окраской Шумахера. Он объявил, что Феррари на праздник с пустыми руками не приходит, и достал из-за пазухи бутылку французского коньяка. Заметив недоуменный взгляд Монтезомоло, он тоже одними глазами показал на Шумахера, и Лука, моментально оценив ситуацию, с ловкостью фокусника достал из-за пазухи вторую. Настала очередь Жана изумляться, который, как бы в ответ, неестественно согнулся и вынул из какого-то потаенного кармана плоскую бутылочку пастиса. Трудно сказать, чем бы закончилась эта гонка вооружений (ходили слухи, что на одну из пьянок Тодт на спор пришел с 3 литрами алкоголя на себе, про Луку же вообще говорили, что он в молодости, зайдя с совершенно пустыми руками в институтскую библиотеку к ожидавшим его там десяти товарищам, смог нарезаться сам и нарезать всю компанию до полной невменяемости), но, наконец, пригласили садиться. Михаэль и не подозревал, как его подвел излишне чувствительный желудок. Ни коньяк, ни пастис никто не пил: все усиленно налегали на китайскую водку. Шумахер остался один на один с непосильной дозой: по китайской традиции хоть и надо было оставлять, но лишь на донышке бутылки. Брон, часто находивший выходы из многих ситуаций и выручавший Миху, в этот раз подкачал и уже в задумчивости смешал змеиную настойку с кисловатым китайским пивом. «Сдает старик» - подумал Шумахер, вздохнул и взял фужер. Когда через три часа его, пахнущего клопами и анисом, выносили из банкетного зала, он во сне давил обеими ногами на газ и поворачивал правой рукой налево, а левой направо.
Вряд ли Михаэль когда-нибудь расскажет об этом журналистам, но маленького зеленого человечка с хвостом, выскочившего на трассу в первом повороте во время квалификационного круга, он запомнит надолго. Человечек сделал несколько прыжков, и крикнув: «Я еще вернусь завтра!» - растворился в воздухе. Вечером Лука, выслушав Шумахера, твердо заявил: «Они всегда возвращаются!» и захрапел, откинувшись в кресле. Ночь Михаэль спал плохо и даже хотел отказаться стартовать. Видя это, Брон решил перенести старт в боксы, чтобы до последнего держать его под контролем и не дать улизнуть из болида со стартовой прямой. Про человечков он не знал. После гонки Михаэль наотрез отказался отмечать вице-чемпионство Рубенса, сказав, что это плохая примета, развернулся, сел в такси и уехал в аэропорт. Лука понимающе смотрел ему вслед.
*Скорее всего, когда-то Монтезомоло видел бессмертную комедию Александра Серого «Джентeльмены удачи», однако автору этого опуса это доподлинно неизвестно.
© Откуданезнаю
