Переводчица
The Interpreter
США, Великобритания, Франция, 2005
Режиссер Сидни Поллак
В ролях Шон Пенн, Кэтрин Кинер, Николь Кидман, Йеспер Кристенсен
(дублированный), 128 мин.
В африканской стране Мотобо (находящейся, очевидно, на полпути между юлиан-семеновской Нагонией и спилберговской Кракозией) идут этнические чистки и мертвецов складируют за трибунами футбольных стадионов. А в голубом холодном Нью-Йорке Сильвия (Кидман) — хрупкая работница аппарата ООН — по окончании рабочего дня возвращается на рабочее место за забытой африканской флейтой и слышит, как в пустом зале заседаний Генеральной ассамблеи двое шепотом сговариваются о политическом убийстве. Говорят на языке племени ку, который кроме Сильвии в Нью-Йорке умеют понимать еще человека два; спецслужбы резонно не хотят поверить, что такие совпадения бывают, и берут в разработку саму переводчицу. Тем временем жертва гипотетического покушения — печальный старый президент того самого Мотобо (раньше известный гуманист, теперь — потенциальный клиент Гаагского трибунала), — в надежде вернуть себе уважение цивилизованного мира, летит выступать в ООН. За Сильвией в черной машине начинает ездить смерть; а недавно овдовевший, вдумчиво пьющий агент секретной службы (Пенн) с видимым усилием фокусирует похмельный взгляд на подследственной и видит: за честными синими глазами и крахмальным бенеттоновским идеализмом скрывается что-то еще.
Кто не улыбнется всему этому, у того, очевидно, нет ума; кто станет над этим смеяться — у того, скорей всего, нет сердца. Редкий фильм бывает так похож на живого человека, как «Переводчица» похожа на Николь Кидман — с ее вечно возмущенным аристократическим носом, беззащитными ключицами и убийственной, почти комической серьезностью перед лицом всего на свете.
Трепетный недороман догадливой блондинки из ООН с усталым циником из ЦРУ на фоне международного заговора с убийствами; боль и страдания Черного континента, сконцентрированные у белой как молоко Кидман где-то в районе переносицы. Африканские флейты, язык ку, опять-таки. Чтоб всерьез снять такое сегодня, надо быть смельчаком. Фильм Поллака вообще выглядит как выставка-продажа олдскульных сценарных формул, полигон винтажной сюжетной механики, парад рассекреченной бронетехники полувековой давности: все шестеренки видны, поршни сверкают, молоточки бьют по колокольчикам, дружно обеспечивая движение на улицах и бег солнца по черепаховому небу над нью-йоркскими крышами. Теми самыми крышами, которые один из лучших операторов современности — Дариус Хонджи — снимает с вертолета, свесив камеру под девяносто градусов: ракурс, заезженный настолько, что за его использование сейчас уже, наверное, исключают из операторского профсоюза. Но, господи, как это красиво.
Сидни Поллак — пожилой заслуженный человек, которому нечего особенно терять и доказывать (ну пошутят в The New York Times, что его новый фильм — это «Три дня Кондора», переснятые в стилистике «Тутси»), тем более его основной хлеб уже довольно много лет не режиссура, а продюсирование. Так что даже странно, что именно он первым зарегистрировал и увековечил резко возросшую концентрацию глупости в воздухе, этот уютный староголливудский флер, предвещающий возвращение времен, когда хорошие парни жили, засунув голову в мини-бар, сценаристы выдумывали дурацкие названия несуществующим африканским странам, а романтические герои говорили парадоксами и стеснялись трогать друг друга руками.
Сказать, что Пенн и Кидман в «Переводчице» играли хорошо, значит, изрядно приврать — особенно зная термоядерные потенциалы этих двоих. Но есть между ними усталое взрослое понимание, очень неловкое и понятное человеческое состояние, когда сладчайшие слова — это не признание в любви, а фраза: «Как все глупо, тебе не кажется?»
«Фильм кончается, а я так и не успела тебе рассказать, как скучала все эти годы по Африке». Кидман смахивает льняную прядь со лба. Пенн пожимает плечами. Очень хорошие люди в очень нелепом положении — пусть кто-нибудь скажет, что в жизни так не бывает.Афиша.ру
Информацию о сеансах в кинотеатрах Москвы, вы можите найти здесь
